Паразит

Глядите, это – паразит,
Он омерзенье вызывает.
И так же сущему грозит,
На коем, падла, выживает.

Как вошь, гельминт и солитер,
Возводит он в иную степень
Себя, прожорлив и хитер,
И в мир вживлен, как бычий цепень.

Ведь впился он не блага для
Всеобщего, устроясь вертко,
Как плодожорка или тля,
Капустница и листовертка.

Не сыщешь въедливее вещь,
Он весь – как в заднице заноза,
Как червь мучной, весенний клещ,
Как муха жирная с навоза.

За полосою полоса
Как бег с препятствиями – это
Его работа. Он – оса,
Что портит солнечное лето.

Конторский бункер – не транзит,
Не контур острова Итаки.
Ведь там таится паразит,
Всегда готовый для атаки.

Ему не стоит доверять,
Коль сам он – сущее проклятье.
Морочить, мучить, изнурять –
Его обычное занятье.

Он не исчислен, словно гнус,
И правит миром с видом важным,
Гнобя, пока я не согнусь
Под вечным ворохом бумажным.

Зудит и жалит комарье,
Мошкою плотно облипает.
В тени конторское ворье
Могилку каждому копает.

Чиновный Рим непобедим,
Его мы сетью не окрутим.
И может нас добить один
Безликий кабинетный трутень.

И не сразишь такого в лоб,
И нет спасенья от препятствий.
Забился в щель вонючий клоп
И ждет  своих благоприятствий.

Такого рано хоронить,
Хотя его поступки гадки.
Удел чиновника – чинить
Народу козни да рогатки.

И всенародная любовь
Принадлежать ему не может.
За это он и портит кровь,
И все подряд нещадно гложет.

И у него большая власть,
И в нем терпение коровье.
И будет он упорно красть
И силу нашу, и здоровье.

Его такое существо,
Что и постигнем мы едва ли.
Крапивным семенем его
Не зря отвеку называли.

Он как бездонная бадья,
Себе сказавший: выйти в люди б!
Столоначальник и судья,
Определитель наших судеб.

И будет он живей стократ,
Пока ему мы платим мздою.
Неистребимый бюрократ
Под государевой звездою.

Он эту честь занес в графу,
Свое значенье сознавая,
Моль кабинетная в шкафу,
При власти крыса тыловая.

И тут не скажешь: кто кого!
И сколько б это ни продлилось,
Нет государства без него,
Такая, блин, несправедливость!

Не тронь его, шемякин суд,
Пусть он уже в печенки въелся,
Притом, что он и рубит сук,
На коем славно так уселся.

Но доживет до старичков
Вот эта мерзость неизбежно.
Полно на дереве сучков
Да и тайга у нас безбрежна.

2015