Белые, но рифмованные

Рожденные в уютном чреве,
мы проводим на коротком поводке
не до конца отсеченной пуповины
столько лет сколько кошке
хватает на целую жизнь, включая
семь пресловутых ее смертей.

Младенец, найденный в хлеве,
жизнь свою прожил до половины
с рождественской звездою накоротке,
а вторая уместилась, как чаша, в ладошке
Того, кто знал, его колыбель качая,
что нету казни, поцелуя ученика лютей.

Ты начинал свой танец от родительской печки.
С аттестатом половозрелости выпущенный до ветру,
выучил, чего на своей одной шестой следует опасаться,
против чего не свистеть,
про что никогда не спрашивать старших,
а о чем и вовсе не думать.

Неосторожно шагнув пошире, оказываешься без уздечки
за бугром, где вместо верст километры,
где вместо бревенчатых стен каменных привыкаешь касаться,
где если умеешь летать, никто не мешает взлететь,
где соборный колокол всегда различим средь городского шума
и никто не просит милостыни из рук монарших.

Тот же сквозь слезы боли глядит на тебя с креста
и беззвучно шепчет: – ты попробовал этой неволи,
узнавай же теперь, как распинает та.