1. Французский принц вербует Бекингема

         1-й фрагмент Лондонской Главы (роман "Миледи и все, все, все"...)

«…Коль что, прочь удирай и не хромай.
Жизнь уважает быстрых и проворных.
Субиз – вампир солидный, не комар»! –
склоняли имя принца в разговорах…
Давно себя на мысли принц поймал: 
«С мечтами о востоке запад мал».
При всех ошибках вольных и невольных
в политике своей принц был не олух.
Навеки принц свой образ запятнал
в истории страны, где жил, как молох.

Пол-Франции в мечтах бы отпинал
вояка принц, любя мятежный шорох.
Но в домыслы я верю, при которых
у принца  чЕреп  был, а не пенал,
где принц Субиз мешал дерьмо и порох.

Принц лидерство держал средь однополых
и искренне на дьявола пенял,
как только попадал под взор католик.
Мир на войну в стране принц променял
и думал с оптимизмом про финал…
             .            .            .
…Мы кроткое в себе всё храбро прячем.
Не думая, где как мы напортачим,
на дьявола порой батрачим впрок…

С подходом то матёрым, то ребячьим,
по душам человеческим ходок,
Князь Тьмы бывает внешне (горе зрячим!)
великолепен  чаще,  чем невзрачен.
Свидетельская память – с ноготок,
и каждый наш рассказ о Князе значим.

Когда он томно брал под локоток,
вводя в соблазн,  лох мог быть «окозлячен»…
В себе он Бога издавна отторг
(паденья путь стал самообозначен).
Когда его впервые звал в ад долг,
он был ещё глазами   Бога  зрЯч, но
Бог брать его не стал на поводок,
и… падший ангел правит однозначно.
Совсем от Божьих рук (да и от ног)
отбившись злостно, пакостит он смачно.

Вытачивает козни не станок.
На масло (пусть и  впрОк  запас натёк),
больших не  заманИть  по новой  мАсс, но
природы человеческой знаток,
подлить в огонь умеет дьявол масла
и за собой таскает грозно трёх
сообщников, чья внешность разномастна:
Войну, Мор, Голод. Троица ужасна!..
…Гражданскою войной народ нарёк
резню, где снисхожденья ждут напрасно.

Гражданская война – такое зло,
что умереть от старости – дар Божий.
Семнадцатому веку повезло,
в сравненье с прошлым, не намного больше…

…У Франции был очень грустный шанс
остаться непотрёпанной на  трЕть лишь,
и Франция безудержно неслась
в отходы, чтобы в них истлеть, как ветошь.
Огромная по площади страна
была по населению столь пёстрой,
что дьявол самых рьяных устранял.
Да и не  рьяных  в куче бил и рОзно.

Католикам во Франции жилось
второй век, мягко скажем, неспокойно,
поскольку с гугенотами жить врозь
не выйдет, если общие есть корни…
«…Все жаждут тоже благ и тоже грёз,
но всяк католик  сатанЕ  покорен,
коптя свет ради дьявольских  диковин»! –
уверен гугенот, враждой заморен.

«...Внутри больная, внешне всё ж стройна –
вот Франция без фальши фееричной.
Где мутит гугенот, грязна страна
в кровавой безнадёге истеричной.
Принц де Субиз – французский сатана»! –
католик скажет с лёгкостью циничной.
Субизу родословная дана
на  славу, иль для жизни горемычной?

Принц де Субиз – не  мЕлкая  шпана
в политике французской шаромыжной.
Возможного бы  рейтинга шкала
его б так вознесла – всем было  слышно!
Войне не служат, лишь слегка шаля.
Что  вОля  – жить войной, что  кабалА –
не брезгают войной ни Бог, ни Кришна…

...У принца громких дел – сума полна.
Вот только  добродЕтелей  нет лишних.
Свирепости подранка кабана
Субизу занимать не  нАдо –  хищник!
И  сИльных  мира скушает, и  крЫс их…

«…Милорда вспоминаю я, браня
за леность и предвзятость многократно.
Казалось, буду я до гроба яр:
не сразу принял лорд меня приватно.
Но помню, как меня лорд обаял.
Дразнить его мне стало неповадно…

Как будто соблазняя бобыля,
укладываться рады, вероятно,
пред Джорджем дамы прямо в штабеля…
Не сутками портные шьют-кроЯт, но
он даже ночью выглядел нарядно –
в камзоле голубом поверх белья.
Когда была мне в Лондоне знать рада,
когда  ещё жив  БекингЕм  был, я
средь лондонских божков искал в нём брата,
увидев в нём не только кобеля, –
вздохнул Субиз. – Нет худа без добра,
но долг ему отмечен невозвратом»…
               .           .           .
…Чтоб в пятый угол влезть внутри квадрата,
себя сжигая да ещё дробя,
страна могла бы выгореть дотла.
ПредвзЯто  представляя, иль без  зла,

однако не  напрАсно  ж говорят-то:
«…Принц де Субиз, гражданская резня –
понятия синонимного ряда.
Не только лишь французского формата»…

Мрёт массой солдатня и матросня.
Ничтожны поголовье и казна –
кого ж  усовестИть  Голгофой надо!
Гражданская война – не буффонада…

…Под выкрики «Ответишь за козла»
и «Мы твой сломим дух, тебя казня»
Субиз от фронды собственной тащился.
Король годами гневался, но тщился
Субиза он заткнуть за пояс зря:
Субиз ему всю тщетность пояснял,
пусть от двора Луи и был отчислен.
Союз меж ними был уже немыслим.

Король о принце что-то полузнал
(и что-то лишь домысливал заядло),
а чтоб разоблачить, как крысу звал
из недр норы (моральная затрата).

Субиз – смесь дипломата и солдата.
Людовик не прощал Субизу свар.
Боль от измены жгучей, чем от яда!
Мятежник для Луи – особа-тварь,
свергатель, а не просто лишь бахвал...
          .           .           .
...Субиз с аудиенцией когда-то
тайком у  БекингЕма  побывал,
и каждый бриллиант по три карата,
пока в ночи пороги обивал,
от сердца отрывал он, как для брата,
секьюрити (все взятки – суть обряда)…

…Не раз на стены в Лувре лорд блевал,
Луи назло, пусть это сил растрата.
Людовику назло, за свой провал
сжечь Лувр – такая слава Герострата
для Джорджа Бекингема – не награда.
Не всё у Джорджа в жизни вышло в лад:
счастливым герцог был на первый взгляд.

Увы, для всемогущего министра
жизнь пролетела как-то очень быстро.
У Бекингема время для услад
не вышло на свой пик из-за убийства…
…Встречать гостей у лорда был талант.

Лорд даже ночью принял де Субиза,
за что и самый крупный бриллиант
хозяину достался. Принял. Рад
двойному проявлению сюрприза…

…В туманном Альбионе напрямик
Субиз наладил связи и про них,
как минимум, достаточно рассказа… 
Принц сходу в душу герцога проник,
сойдясь с его фигурой долговязой.
Язык у Бекингема, как плавник:
– …Душа моя – потёмки и тайник,
пока не занятА любовной фазой.
– Во Франции, милорд, вы каждый миг
дразнили короля поступком, фразой.
Рога Луи наставив дважды – шмыг –
вы вновь к себе на остров. Чудо-база!

За  кОзни  ваши, за ряд  дЕл  дрянных,
Людовик помнит вас, милорд, одних,
  рискуя, что останется без глаза, –
при опыте в годах немолодых
(хитрец – во-первых, хищник – во-вторых)
Субиз мог игрока любого класса
к себе расположить путём интриг. –
  Милорд! Пошёл слушок: король поклялся
  всей ценностью регалий именных,
  что в собственных владеньях и в иных
  ему уж никогда отныне сами
  вовеки не наставите  рогА вы.

  Но вне моралистических вериг
         (сквозняк в проёмах сдул мораль, в дверных)
  вы редкостно пронырливы, лукавы
          и вам по жизни мало полуславы.

  Хотите вы, иль нет, но не на раз
  об Анне  актуАльна  речь для нас.
  Луи с ней рядом – жалкий недомерок.
  Ломясь к вам в память, нежели не снясь,
   объятья Анны  ждУт  вас. Шанс не мелок.
Вельможа приосанился, лоснясь:
– Мы с нею обменялись парой фраз.
  С тех пор прошла не  пАрочка  неделек.

  Лишь слухи обо  мнЕ  в столь поздний час
   приводят вас ко мне для посиделок? –
съязвил хозяин, чтоб не впасть в экстаз. –
  Приход ваш, принц, ко мне довольно дерзок.

  Всё ж статус Анны  выше  фрейлин-девок!
  Зачем его склонять нам всуе тут?!
  КудА  нас ваши слухи уведут
  из дому иль из лондонских пределов?!
         Для эпатажа, или под  шумок,
  мы обсуждаем то, что между ног?
  Давайте же хотя бы не о личном…
– Из Англии ни счесть морских дорог.
Я вас лишь на  однУ  зову цинично.

– Коль  скУчно  вам, поплюйте в потолок,
мой   дОм  раскритикуйте иронично.
– От споров я бессмысленных далёк,
но Анна вам и впрямь небезразлична.
       Вы ею свой пополните улов?
      
– Само собой, поскольку я здоров…
– …став дамским знатоком неимоверным.
– Я б мог сказать: вы – баламут… да кровь
нет смысла  проливАть  тут нам, блаженным.
Похожи ль оба мы на мудаков?!
Иль мы должны примкнуть  к умалишенным,
чтоб  слУхи  подтверждать?! Я не таков.

– Мой план союза с Англией толков.
Пусть тыщи англичан французским шельмам
несут освобожденье от оков
и тягот католических веков!
        Довольно отдаваться снам постельным
на суше – море будет с двух боков!..
За вами в бой с восторгом неподдельным
герои поплывут из всех портов.

С покрытых проступившей солью лбов
пусть Франция прочтёт: «Дай   Ла-РошЕль нам»!
А вас пусть поведёт туда любовь
к прекрасной Анне! Страсть к ней самоценна?

У вас к ней  впрАвду  страсть?  Иль чисто лесть?
Пусть сотня кораблей спешит залезть
во вражью акваторию, ведь близок
наш общий путь побед в кровавых брызгах!

Пусть тыщи моряков сочтут за честь
во Францию взять англиканский крест,
чтоб, отыгравшись на французских крысах,
набрать из католичек одалисок.
А вас пускай на то подвигнет месть
к Луи за то, что внёс вас в чёрный список.
        А вам ведь  есть  во Францию, с чем лезть!
Жаль баб: неймёт в Париже ваш зуб сисек!

Для вас красотки Лувра – маяки?
– У Франции есть флот и моряки.
Чуть что, и Ришелье объём субсидий
для флота выжмет, Лувру вопреки,
до верхотуры, нами необжИтой.

        Какой ещё покажет море лик…
Коль каждый наш второй фрегат – реликт,
то он пойдёт на дно, а первый – следом.
Толкаете меня вы на конфликт
с ушибленным и яростным соседом?!

– Союзничество наше разве фарс?
Пусть вера в роль союзника для вас
ведёт английский флот к заморской славе.
Отдам вам Ла-Рошель я как аванс.
– Как первый ваш алмаз к моей оправе?

– Возьмём мы Пуату. Париж, Прованс
и прочие занять мы вместе вправе,
но позже. Протестантской быть державе,
я верю, ибо слышал Божий глас!..
– Должны нас натравить на  парижАн вы?..
Вы – бледный и поникший. Взор угас.

– Узрели б и не  тО  во мне у вас,
когда б не рост моей  надЕжды  здравой!
Сто планов в голове моей дырявой
потеряны. Надежду всё ж одну
взлелею, или в  прОпасть  упаду!
– Печали в сердце? Главное, не раны.
Во Франции, пока ещё не рваной,
не пуганой мной даже в Пуату,
строптивым навяжу я бой неравный.

Пускай сдаются или в  пЫль  сотру!
Мой флот пойдёт не поздно и не рано
под всеми парусами на ветру.
– Я с вами на ваш флагман – в  кУбрик  прямо!

– Создавши минимальную программу,
и сам я Ла-Рошель имел в виду.
А что же врут во Франции про Анну?
Всё, что в тени, дозрите вы в бреду?

– Да, паре репутаций на беду.
        Я лично слухи все не   проверЯл. Ну, 
        болтают про беседку иль веранду.
Болтают, что с Людовиком вы Анну
не в силах  поделИть. Романс ваш спет
и вам, как примитивному свивальню,
свободного уж доступа к ней нет.

Всё это потому, что вам скандально
позволен Анной доступ был к частям
нагого тела. Что уже не тайна!
Шпионок разбросал чёрт по кустам.

Болтают, будто вы уж очень дерзко
восприняли двусмысленный каприз
доступной вам особы королевской
и прыгнули на жертву, словно рысь.

Болтают, будто Анне беспардонно
себя вы предложили целиком,
а фазу отношений по Платону
отвергли, ради плоти голяком.

Болтают, будто с Анной вас случили
взаимные пристрастья вне препон.
        Болтают, будто вас с ней уличили
в интимных отношениях сторон.
Подробности настоль красноречивы,
что меркнет возле них «Декамерон».

Нас слухов окружает много. Плотно.
Я столько вам один не наплету.
– Жить слухами отнюдь не благородно.
– Вам лично для понтов, иль на беду,

тут почва для фантазий плодородна.
– Пикантное домыслите подробно?
Всё-всё, мол, на слуху и на виду?
– Ну, лично я границ не перейду.

персоной стать нон грата – не причина
того, чтоб вас страшила вся страна.
Разлука для любви – ведь не кончина.
Молва за Анну скажет вам сполна

о том, что вы – предмет её кручины,
о том, что больше женщина она
в любви к вам, нежель вы к ней как мужчина…
– Без Анны для меня вокруг пустынно.

На тему Анны лучше промолчим.
– Но с вами вместе жизнь мы омрачим
Людовику.              – Без Анны жизнь постыла.
Готов я красться с фронта к ней и с тыла.
Какой бы не имел бы мой враг  чин,
иль титул, но с врагом я бьюсь без лени,
до полных предо мною искуплений:
и без поблажек, и без округлений.

Не лечат сердце лучшие врачи,
коль в нём не просто боль – душевный трепет!
Согреют вряд ли – ибо и  углЕй нет –
нас с Анной грёзы днём да сны в ночи.
Пути для нас Судьба, дай Боже, склеит.
О том, что с ней жизнь порознь мы влачим,

не раз ещё Людовик пожалеет!
Рогатого Людовика долой!
Со шпагой я ворвусь к нему домой.
От вида короля клинок шалеет.
Тип кожи у Луи не броневой?

– О, женщины! Они – причины войн
в былом и остаются таковыми!
Вот вы, милорд, сказали мне не «вон»,
а  плАнами  делились войсковыми.

И, значит, быть войне? Мы поплывём
во Францию, на Ла-Рошель, во имя
любимой Анны?                – Нам неотвратимо
плыть в ваш притон?! А много ль  мЯса  в нём?
        Хотим зерна, а не огня и дыма.
Найдём ли там  фурАж  мы?..  Назовём,
как водится, подняв совместно знамя,
мы всё, пардон, своими именами.
Любовь – с любовью. А война – со злом.
Я – здесь, а Анна – там. Луи – меж нами.
        Сношения останутся мечтами.
От слов моих ваш дух на вид смирен.
Со мной вы  поменялись  бы местами?
Мой спич вас обрекает на мигрень?


                (продолжение в http://www.stihi.ru/2015/06/01/9401)