МХ-66 Харе играться, - был ответ. - Небось не дети

[i]и вот уже бежит по сходням,
из паутинных вырвавшись пелен,
вприпрыжку неуверенных колен
розовощекое Сегодня,
Вчера вчера почившему взамен[/i]

Максим Федорченко

----

«Харе играться, – был ответ. – Небось не дети».
И скрылся ангел падший в дебрях пуансетий.

А я остался со своим дурным июнем,
жуя батон и угождая бабам Дуням.
Мальчишки вышли из «вчера»; старухи – нет.
На жирном поясе не сходится вельвет,
но плачь – не плачь, а экономь, крепись, донашивай!
И ведь не жмёт почти, а больно, коли наживо.

«Сегодня» вышвырнулось. Искра, взрыв баллона –
никто не знает, где был ляп с просадкой лона.

Те полчаса, где я уже не кыцык-мыцык,
но и не брёвнышко, забывшее подмыться,
я как-то в сломанном троллейбусе проспал.
В окне торчал неровный ряд трамвайных шпал –
универсальный антураж для любования.
Виньетка сна о белом «Лексусе» овальная.

Я выползал, но люк смыкался – думал, тронусь.
Верхом на крышке восседал спесивый Хронос.

Двором проходишь – ни единого кадета
полков рогаточных, застрявших в смальте где-то.
Старуха спицей ковыряется в прыще
и умирать не собирается вообще.
Как в Карфагене или первозданном Лидице,
здесь наступление «сегодня» не предвидится.

Бежал бы дальше, но простите – стёр мениски.
Теперь спасаюсь заклинаньем сатанинским:

«Давай играйся! Вон машинка возле шкафа,
удачно стибренная с брежневского РАФа.
Гасать по трассам ты ещё ничтожно мал;
неровен час – влетишь под первый самосвал.
У всех мажоров простатит сейчас да ишиас.
Ответь: с какой такой балды «сегодня» вышиблось?»

А с той, что вытравил зрачки у солнца Ричард –
и под цветочками лежит и не курлычет.