Мне не хватает тишины

Мне не хватает тишины.
Я прирождён молчать о грустном:

Мосты в былое сожжены, закрыв последний путь в искусство.
Прости меня моя любовь - я слишком часто был закрытым,
Мой тридесятый мир из снов
разрушен прагматичным бытом.

Где-то любовь в Сахаре. Вновь
зелёный чай, как прежде, цедит.
Читает чёрствость моих строф, мужчин холодных взглядом метит.
А мне вода из тростника и камнепад, сломавший плечи,
Где ангелы, что невпопад:
один не спас - другой калечит.

Мне Катманду и Амстердам,
прогулки по воде и осень,
Мёртвый скрипач, шаг по пятам, шумы прибоя, запах сосен.
А где мундир твой, генерал? Где ордена? Спина струною...
Ты, как и я. Ты умирал, жизнь проведя на поле боя.

Где территория моя?
Мне на моей Луне тоскливо.
Я свет священного огня нёс всюду, взяв с собой огниво.
Лишь линзы розовых очков скрывали столь чужое небо,
Но мне привычен лязг оков
С весною одиночных клеток.

А тридцать первая весна морозным вырвется апрелем.
Нехватка суточного сна,
скитанье по чужим постелям.
Мне даст уйти твой лёгкий жест, небрежно брошенный однажды,
Ведь за мостами уйма мест, покрытых чёрно-белой сажей.

Мы точно встретимся потом.
Как Бони, Клайд. Как Сид и Нэнси.
Глотая жадно воздух ртом. На прежний лад, на прежнем месте.
Вновь в полутон нелепый трёп. Гонимы здешним полумраком.
Прощанья в полуоборот... Бег от себя же, полушагом

И вера в то, что смерти нет.
Экая детская беспечность,
Но я пойду держать ответ, когда вдруг выйду на конечной,
На остановке текст: "Туман", за ним лишь радиосигналы...
А всё, что вне - сплошной обман:
Причалы, станции, вокзалы...

Всё это - в плеере моём
Остались те воспоминанья.
Мне с моим праведным огнём лежат пути в простор изгнанья.
Мне путь наверх, оставив здесь всё то, что бросил, пусть напрасно.
Не тешут ненависть и месть, ведь Аннушка разлила масло.