Их многих попросту не стало

Среди живущих нет живых, вернее есть, но крайне мало,
Без пулевых и ножевых, их многих попросту не стало…
Рутина будней, тина дней и всё скудней теченье жизни
И тризну правит сам себе, слывущий – гумусом отчизне.

В потоке пойла утопив, остатки воли и желаний,
Он ищет всё вину в других, без чувства самоистязаний.
Без притязаний сам к себе, к своей судьбе душой остывши,
Живет, не жив, не быв в борьбе, а просто срок земной
Отбывши.

Обмякши телом, духом пав, не досчитавшись дней
Счастливых,
Уходят, дыр не залатав в карманах столь неприхотливых.
В угоду правящих чинов, бесчинству их же, потакая,
Идут, склоняя сто голов, перед одним, твердя – такая…

Такая жизнь, такой закон и боль в душе давно тупая,
Не веря святости икон, идут, чрез веру приступая.
И части пая не схватив, что им положен – нищеброды,
«…туда с собой не заберешь», всё шутят наши же народы.

Уроды процветают, знай! Покуда ты все время с краю
И хата с краю…Засыпай! – Себя землей и следуй к «Раю».
Сгораю часто я в стыде, что столь бессилен я порою,
Не вправе мы друзья теперь, жизнь называть свою «игрою».

Ведь сколько ты не ставь на кон, судьбу злодейку
Не обманешь,
Сколь низок ни был бы поклон, себе за спину не заглянешь…
Среди живущих нет живых, вернее есть, но крайне мало,
Без пулевых и ножевых, их многих попросту не стало…