родник

МОЙ РОДНИЧОК У БЫВШЕГО КИРПИЧНОГО ЗАВОДА
Родник – какое это все-таки красивое и емкое слово. Во всем словаре Даля вряд ли отыщется еще такое, которое могло бы сравниться с этим по силе звучания и содержанию.
   Если бы проводились конкурсы слов, то «родник», безусловно, занял бы  первое место. И не только среди русских слов, но и среди всех слов славянского происхождения.
   В этих шести буквах соединено все – радость и гордость, тишина и музыка, в них счастье и печаль, тревога и умиротворение.
   Родник – родня, родственник, сродниться, сблизиться…
   Родник – родина, родной очаг, родная сторона, родительский дом, родственные связи…
   Родник – чистейший источник, плодородие, утоление жажды, живая вода, сама жизнь…
Каких только теплых и нежных образов  не навевает это слово. Оно, как и сама ключевая родниковая вода – чистое и искрящееся – родник.
   Пожалуй, в жизни каждого из нас есть свой близкий и заветный родничок. У кого-то он рядом с домом. Кто-то до своего родимого родничка добирается за десятки, а то и тысячи километров. Для многих, к сожалению, он просто является символом.
   Мне повезло. Моя жизнь связана с двумя родниками. Оба они расположены недалеко от родительского дома.
   Один – возле самого берега реки Проня, где когда-то рядом стоял кирпичный заводик. Теперь уже мало кто о нем и помнит. Чтобы дать более полное и точное расположение моего родника, надо сказать, что он находится в пятистах метрах вверх по течению от места, где заканчивается Проня, вливая свои воды в реку Сож. Второй родник пробил себе путь у большой возвышенности, в роще, недалеко от слияния этих двух рек.
   Этот родник всегда пользовался повышенным вниманием жителей Славгорода. К нему проторена нахоженная тропинка. Церковь взяла покровительство над ним – сделала навес, установила иконки, скамеечки и он принял ухоженный, благопристойный  вид.
   Мне же более по душе другой родничок, тот что у самой Прони, у исчезнувшего с лица Земли небольшого кирпичного заводика.
   Вот уже  многие годы связывает меня с ним жизненная, крепкая дружба. Когда бы я не приехал в Славгород, буквально же в первый день мной овладевало непонятное, тревожное чувство. Сначала я не мог понять в чем дело. Теперь об этом загадочном желании я уже знаю точно. Ларчик, как говорится, открывался просто. Меня незримо и неудержимо тянул мой родник.
   Он, как самый близкий, дорогой и любимый родственник, не дав еще, как следует переговорить с родителями, уже звал  к себе. И только выпив несколько пригоршней его холодной «кипящей» ключевой воды, приходило спокойствие и умиротворение, Становилось легко и радостно, казалось, что не зря живешь на свете. Еще я был уверен, что этих несколько глотков мне хватит на долгое время. Я получал заряд всех человеческих сил.
   Меня судьба не баловала. Покинув родительский дом в семнадцать лет мне довелось утолять жажду на Урале и Дальнем Востоке, в Москве и Калининграде, в Средней Азии и на Кавказе, Афганистане, Болгарии, Турции, Китае, Польше, Югославии, но вкуснее водицы, чем из своего родника пивать не доводилось. Никакие инванты, солвенты, пепси и колы и близко не сравнятся с живой, леденящей водой моего родника у исчезнувшего кирпичного завода.
   Не зря же многие славгородчане относятся к этой воде, как к лечебной. Мой дядя, Кудрявцев Андрей Демьянович, в 1971 году разбился на мотоцикле, Последним его желанием перед смертью была просьба принести ему водицы из той Кринички, что находилась у бывшего кирпичного заводика. Сделав несколько глотков он сказал: «Вот теперь и умирать можно, а если бы раньше ее попил, возможно бы и выжил».
   Исчез кирпичный заводик, жалко его, но еще жальче родничков которые также в последнее время стали  незаметно исчезать.
   Не было ни одного приезда в Славгород, чтобы я не побывал у своего родничка. Он словно разговаривал со мною, вороша своими ключами на дне желтый песок. Постоянно его деревянный срубчик, из бочки без дна, обновляла чья-то заботливая добрая рука. В последний свой приезд я увидел, что мой родник уже заметно «хворает». Бочка истлела и покосилась, вокруг вместо бывшей ухоженности и незримой атмосферы вечности – атмосфера совсем иная: разбросаны пластмассовые стаканчики, пустые бутылки, обрывки бумаги. Раньше этого не мог себе позволить не только взрослый, но и ребенок, Сегодня меняются нравы, меняется и человек. К сожалению, не к лучшему. Холодное, тоскливое чувство веет от моего родничка,  а как его побороть – неизвестно. И только память по исчезнувшему кирпичному заводику, как бы предупреждает каждого из нас своим немым и холодным укором.
                Ф. В МАТИШЕВ