Сон и явь

Во сне размыто всё и блёкло, как в тумане,       
И люди плоские, как выкройки швеи.
Иду, не слыша ног, безумия на грани.
Трамвай (шестёрка) в отдалении стоит.

Мой номер только прибыл. Сесть в него хочу я.
Бегу. Но ноги, будто скованы свинцом.
…Отстал, сердечного биения не чуя.
Картонный заяц я, иллюзия, фантом! 

Ловлю, отчаявшись, мгновения, опору,
хочу отставить тяжесть, с сердца – пелену.
Но паутиной оплетает жадно морок.
Всевластен он, никак его не обману. 

Неужто, вечность кармы с серой пустотою,
с движеньем плоских неестественных телес
всегда за гранью ждёт саванного подбоя,
даря лишь избранным роскошество небес?

Стремлюсь прорваться в явь. О, Бог мой, поскорее!
…Подушка – сбитой птицей, комом – простыня.
Гадать мне в сумерках не нужно больше – где я.
В дневных делах забуду «радости» спанья!

Но вот он, офис, и привычные занятья.
Борьба за место, зависть, вечный груз грехов.
Уже, казалось бы, изношенное "платье" –
его мы всё же носим до распорки швов!

Не выразительно в миру и часто блёкло.
Мерцая, манит недоступный мир вещей.
Стремясь к нему, из кожи лезем – мало проку!
Нам вместо рябчиков нальют обычных щей.

Дневною жизнью тоже правят кукловоды,
легко их нити к нашим душам проследить.
Народ для них, как в огороде корнеплоды,
Полить чуток, взрыхлить... И можно суп варить.