Радуга. Часть 1

(Победе Советского народа в Великой Отечественно войне, посвящается!..)

           1.
Нас накрыло, как смерчем.
Дикий, огненный шквал
В тихий, пасмурный вечер
Землю к небу взметал.

Всё гремело и выло.
Пыли тёмная мгла
Горло мне заложила,
Я дышать не могла.

Вой и гул, взрывы, взрывы!
Стоны, море огня!
Грохот без перерыва
Долетал до меня.

Но всё дальше и дальше...
Бой уходит вперёд.
Далеко где-то, в чаще
Наш строчит пулемёт.

На верху всё затихло,
Канонада ушла.
Из землянки я вышла
Никого не нашла.

Я звала Алексея,
Я кричала в туман,
Но был кровью алеян
Весь прибрежный бурьян.

Медсестра Катерина
У палатки с крестом,
Всё наган свой сжимала
С неподвижным лицом.

Я над ней наклонилась,
Уж её не поднять...
Надо мною кружилась
Вся небесная гладь.

И солдаты лежали
На промокшей траве,
Автоматы сверкали
На изрытой земле.

За деревней Полянкой
Дальний бой грохотал,
А в холодной землянке
Мой ребёнок кричал.

Задушить бы, да жалко,
Но мешает мне он.
От немецкого гада
Был мальчишка рождён.

Я его не хотела
Своей грудью кормить,
Но майор приказал мне
Жизнь ему сохранить.

Где майор? Где ребята?
Много здесь полегло,
Остальные с закатом
Отошли за село.

Опустилась на землю
Я в бессилье своём.
Проходи же скорее
Этот мой жуткий сон!

           2.
На поляне лежали
Восемнадцать ребят,
За селом добивали
Наш специальный отряд.

Оттеснили к болотам,
Там их легче добить.
И майора с пехотой
Некому защитить.

Когда бой начинался,
Мне майор приказал
Опуститься в землянку,
Где ребенок лежал.

Но теперь я свободна
И бегу я бегом
К тем далёким болотам,
Что лежат за селом.

На высоком пригорке
Меня ветер догнал,
Он летел от землянки
Где младенец кричал.

Уши я зажимала,
Ветер волосы рвал,
А ребёнок всё плакал,
Мой ребёнок кричал!

"Что за мать ты такая?
Чем ребёнок не мил?"
Головою качая,
Мне майор говорил.

"Чем, скажи, крошка этот
Пред тобой виноват?"
Мне слова бросил ветер
И бегу я назад.

Что там было в дальнейшем,
Не расскажешь всего.
Но с ребёнком мы вместе
Пробрались за село.

Было там уже тихо
И болота молчат.
Унесло злое лихо
Наш специальный отряд.

Я бродила, искала
Никого не нашла.
Значит группа майора
Всё же в лес отошла.

И утихла немного
В голове круговерть.
Я решила ребенка
Своего рассмотреть.

Он лежал, он не плакал
И сверкали дрожа,
В голубом одеялке
Темней ночки глаза.

Ты голодный, холодный,
Но лежишь, не кричишь.
Милый мой, не любимый,
Черноглазый малыш!

Где-то в сердце усталом
Оборвали струну,
Появилась вдруг жалость
К малышу моему.

Солнце рядом застыло
На туманных кустах.
Я ребёнка кормила
У болот в камышах.

Он набрался силёнок,
Теперь легче с ним в путь.
Нелюбимый ребёнок,
Постарайся уснуть!

Долго шла по осоке
Я вдоль топких болот.
И лишь в сумерках русский
Я нашла пулемёт.

Ближе к лесу лежали
Девять наших ребят.
Все они не дышали,
Вечным сном мирно спят.

А на небе истёртом
Гас заката костёр!
Я ищу среди мёртвых
Вас, товарищ майор.

И брожу я в тревоге.
Ну, найдись же скорей!
Ты майор был для многих,
Для меня - Алексей!

Чует сердце, что рядом,
Где-то близко лежишь!
С головою ныряю
Я в болотный камыш.

Только в сумерках ночи,
Когда месяц расцвёл,
Я нашла в том болоте
Вас, товарищ майор.

Профиль был побелевший,
Лик усталый, чужой,
Но плескалась надежда,
Что не мёртвый - живой!

Огоньками кружила
Вся небесная рать.
Нелегко мне вас было
Из болота поднять.

И откуда вдруг силы
Ко мне столько пришло?
Час за часом тащила
По земле я его.

И у самого леса
Тихий стон дал понять,
Что ещё рано плакать,
Ещё рано рыдать.
 
           3.
Запоздалое утро
И из веток шатёр.
Нет, не будете мёртвым
Вы, товарищ майор!

Вот и вспомнилось много
В свете нового дня,
Как с заданьем в дорогу
Собирал он меня.

Как тропой партизанской
Мимо выжженных сёл,
На деревню Полянку
Сам меня он отвёл.

Староста и каратель
Парень там молодой.
Он для всех был предатель,
Для меня был связной.

Шло сначала всё гладко,
Но однажды в село,
Офицеров немецких
Слишком много пришло.

Я старалась поменьше
На дорогах мелькать.
Если видела немцев
Глаз не смела поднять.

О заданье подробно
Не хочу говорить.
Это всё очень сложно
На словах повторить.

Офицер из прибывших
За деревней в саду,
Мои волосы рыжие
Разглядел на беду.

Ну, а поздним закатом
У виска взвёл курок.
Из моей тесной хаты
В дом к себе уволок.

Отбивалась, кричала,
Но, что толку теперь.
Крепко заперты окна,
Крепко заперта дверь.

Но я долго боролась,
Я на помощь звала
И напрасно спасенья
Из деревни ждала.

Утро, утро... В тумане
Вся моя голова
И в потухшем сознанье
Мысли живы едва.

Я лежала истерзана,
А за стенкой слова,
Что русская стерва,
От него без ума.

Что сдалась добровольно,
Что любила всю ночь,
Что остаться в неволе
И сама я не прочь.

Эти подлые губы
Лгали всем целый день,
А душа уж загублена,
Как измятая тень.

Всю неделю в том доме
Меня немец держал,
А ночами в постели
Тискал, мял, обнимал.

Но однажды обманом,
Наш связной в дом вошел,
Расстрелял немцев пьяных,
А меня в лес увёл.

"Ты убил тех фашистов
И охрану убил.
И меня с ними вместе
Лучше б, ты застрелил!"

"Нет, не думай об этом,
Лена, нам нужно жить!
А проклятым фашистам
Ещё яростней мстить!"

Это вспомнилось снова,
На душе тяжело.
Но улыбка майора
Мне дороже всего.

Он меня первым встретил,
Первым правду узнал.
"Они за всё нам ответят!":-
Мне тогда он сказал.

Тяжело жить с позором
Неспокойно душе
И суровые взоры
Ощущать на себе.

Сорвала я заданье
И раскрылся связной.
Это больше страданья
Доставляло порой.

Вспоминаю, однажды
Ночью я не спала
У землянки стояла
И чего-то ждала.

Вдруг слова партизана
Из глухой темноты
Растревожили рану:
"Сука, подлая ты!

Ты подстилка, ты шлюха,
Ты продажная тварь!
Застрелить, тебя суку,
Было б вовсе не жаль!"

Говоривший растаял
В чёрной чаще лесной,
А слова всё звучали,
Где-то рядом со мной.

          4.
 И зачем вспоминаю?
Надо это забыть!
Вот сижу и гадаю,
Как же дальше нам быть?

Ещё день, ещё вечер
И гнилая вода
В сапоге вместо кружки
У горячего рта.

Он глотал понемногу,
Значит жизни тепло
Не угаснет в майоре,
Значит нам повезло.

Значит есть и надежда!
Ветер с тыла донёс,
Шум какой-то, небрежный,
Скрип тележных колёс!..

Старичок в кучу сена,
Нас упрятал плотней.
И в свою же деревню
Покатил поскорей.

Русский, русский, он русский!
Мысль бежала вперёд.
Говорит, что нет немцев,
Может, правда, не врёт!

Но ведь выхода нету,
И в бреду Алексей.
Нужно доктора, хлеба
И в тепло поскорей!

Вот лесная деревня,
Пять убогих дворов.
Я искала сквозь сено
Наш спасительный кров.

Подкатила телега,
К крайней хате большой.
И тяжёлые веки
Сжались сами собой.

Мне хотелось забыться
И подольше поспать.
Мне хотелось напиться
И теплом подышать.

В хате тихо, уютно
И лучина горит,
И седая старушка
У окошка сидит.

Я два шага шагнула
От порога в тепло,
И меня тут качнуло,
В сторону повело.

Я в ребёнка вцепилась,
Он в руках моих был,
Но держать его больше
У меня нету сил...

Ничего я не помню,
Только сумрак густой
И жужжат самолёты
Над моей головой.

И строчат пулемёты,
Посвист пуль, лязг и звон...
Долго был тот тяжёлый
Нескончаемый сон.

Пробудилась я утром
От тревожного сна.
И тяжёлая память,
Тут вернулась сполна.

Я с постели вскочила,
Крюк над печкой торчал.
Там висела корзина,
В ней ребёнок лежал.

Не легко же тут было
Мысли вспять повернуть.
И слегка заломило
Мне разбухшую грудь.

Старичка, что привёз нас,
Не забуду во век.
Настоящий он русский
И Большой человек!

Алексея он спрятал,
А соседям сказал,
На дороге с ребёнком,
Мол, меня подобрал.

Ночью доктора звали,
В полночь доктор здесь был.
Он умело и тайно,
Алексея лечил.

И один, без наркоза
Его раны раскрыл,
Все осколки и пули
За ночь он удалил.

После, четверо суток
Я почти не спала,
И его пробужденья
Я, как чуда ждала.

Глажу чёрные брови...
Пробудись, поскорей!
Ты, майор был для многих,
Для меня, Алексей!

И хозяин с хозяйкой
День и ночь у икон,
Прогоняли молитвой
Твой измученный сон.

И когда, наконец-то,
Ты глаза приоткрыл,
Я тогда понимала,
Как мне дорог, ты был!

Ты очнулся от боли,
Узнаёшь ты меня?
В его призрачном взоре
Стынет отсвет огня.

На меня долго очень
Смотрит из темноты,
Наконец отвечает:
"Лена - Радуга, ты!"

           5.
Хоть теперь очень много
Уж воды утекло,
Помнить буду я долго,
То печное тепло.

Помнить буду, как танки
Мы встречали свои,
Как потом Алексея
В госпиталь увезли.

Как с хозяйкой прощалась,
Старика обняла,
Как от бомбы их хата
Вся сгорела до тла.

Чудом живы остались
Мы тогда в эту ночь.
Вся деревня сбежалась,
Нам в том горе помочь.

В поезд много садилось
Очень юных солдат.
Я тогда уезжала
В свой родной Ленинград.

Старики провожали
До вагона меня.
Мы родными все стали,
С того самого дня.

Для чего я такая
Алексею нужна?!
От него уезжала,
От него я ушла!

И в красивый свой город,
Я вернулась опять,
Но унёс страшный голод,
Мою добрую мать.

Я не знала об этом,
Я с ней встречи ждала,
Но соседка сказала,
Что она умерла.

И ушла я, рыдая,
Прижимая дитя...
Как теперь мне родная,
Жить одной, без тебя?!

Долго - долго, как долго,
Всё иду и иду,
По широкой дороге.
Вся в жару и бреду.

Где-то у Калинина (Твери),
Есть большое село.
Оттуда нам в сорок первом,
Письмо вдруг пришло.

Объявилась тогда же
У отца там родня.
Его старая тётка,
Может примет меня?

Всё закончилось миром.
Я село то нашла.
Наша старая тётка,
В дом меня приняла!

Председатель их местный
Был калека хромой.
Он из тех безызвестных,
Настоящий герой!

Долго ждать я не стала,
Нужно дальше нам жить.
Я в бригаду вступила
Хлеб серпами косить.

И как все, в спозаранку
На работу пришла.
И с собою ребёнка,
В поле я принесла.

Как мальчишку оставить?
Его нужно кормить...
Подошел председатель:
"Это твой, стало быть?"

И спросил он с усмешкой:
"Кто, казачка? Казак!
Как зовут его?" - Гришкой!
"В честь кого?" - Просто так!

Бабы с коса глядели,
Обсуждая меня.
Что ж, к такому уделу
Уж привычная, я!

Целый день я вязала
Золотые снопы.
Я часов не считала,
Лишь мелькали серпы.

Это наши родные,
Золотые поля!
Вся моя дорогая
И родная земля!
 
Вот за них мы сражались,
Потеряли покой.
Снова в сердце вонзилось
Горе острой иглой!

Алексей, я с тобою!
Мысли мчатся вперёд.
Пусть тропою кривою
Смерть тебя обойдёт!

И победу ты встретишь,
Верю, бодрым, живым!
Пусть ты мне не ответишь,
Пусть не будешь моим!

Я сквозь бури шальные
Вспоминаю тебя,
И свои позывные -
- Лена - Радуга, я!

Конец первой части.
         2005.