***

Наш поезд мчится по просторам,
и перед нашим удивленным взором:
кругом леса, к горам взбираясь,
наш поезд поднимается, петляет.

Здесь много лет трудились зеки,
кайлом и ломом камни, грунт дробя,
они сквозь замерзающие веки
смотрели под ноги, не чувствую себя!

Перемогая боль, усталость, стиснув зубы,
от холода кромешного не унимая дрожь,
прокладывали рельсы, звенящие, как трубы,
и надо выполнить, иначе срежет нож!

Рабам несчастным обещается свобода,
на грани гибели, надсадного труда,
а господа и власть - хитрейшая порода,
возможности на волю не бывает никогда!

Начальство знает, выполнить такое невозможно.
Расклад такой - суля свободу, то скорей
повышения себе в чинах - добиться можно,
и хоть трава здесь не расти, не зеленей!

Кайло звенит и лом отскакивает скоро,
тут не поддаются камни даже взрывом,
вздымают эхом многократным горы,
и сносит человека штормовым порывом!

Туда, где бездна снега молчаливой чащи,
на острых камнях здесь погибло много!
И смерть товарища казаться будет чаще
желанной волей, облегчением его дороги...

О, сколько здесь погибло тех несчастных!
Могилы нет, табличка с номером и камень.
Спят люди в поездах, в скорых и прекрасных,
О тех, погибших, будет память с нами.

Дорога эта - памятник делам и взглядам,
несломленных ничем: плевком и пыткой,
и пусть шипят враги, своим змеинным ядом,
и жизнь, деяния для них - попытка

в стремительном броске переиначить мир,
и словом, и делами, переубеждая жизнью,
да были цепи, Пирров жесточайший пир,
не напрасен был протест и это движет!

И палачей история рассудит, по делам таких
расставит точки и бессмертия не будет.
Не смешивая их, с судьбами других,
чудовищ не создай, а тех уж не разбудят!