Кружка парного молока

Проснулся я от того, что часто хлопала избяная дверь, со двора слышалось жалобное мычание Зорьки. "Отелилась?!" - радостно подумал я и живо скатился с русской печки.
Перед печкой на полу, на разостланной соломе, лежал крутолобый длинноногий теленок. Шерстка на нем была темно-красного цвета, на лбу белела звездочка, на ногах - белые носочки. Влажная спинка новорожденного мелко подрагивала.
- Сейчас буржуйку затопим, тепло будет, - проговорила мама, заботливо укутывая теленка старым шерстяным платком.
Сам не знаю от чего, но мне захотелось в эту минуту поцеловать гостя нашей избы в его белую звездочку. Я присел на корточки перед ним. Мама вышла в сени, чтобы достать с чердака самое лучшее сено, припасенное на этот случай для Зорьки.

- Мама, а Ванятка лезет к Мартку, учит его брухаться, - пожаловалась на меня сестра, едва мама вернулась в избу.
- Я не учу, - обиделся я на сестру, - я его в лобик хочу поцеловать. Он... такой хорошенький.
Я тянусь к теленку. Он, не мигая, смотрит на меня темными выпуклыми глазами. Потом пробует подняться. Но длинные неокрепшие ноги не слушаются его, разъезжаются в разные стороны.
- Лежи, лежи, - стала успокаивать теленка мама. - Вот я Зорьку подою и буду поить тебя молоком, чтобы крепким ты стал.
При мамином напоминании о молоке мне тоже очень захотелось выпить кружку парного.
Мама рассказывала: когда я был совсем маленьким, то ко времени дойки уже стоял возле нее с кружкой в руках. Терпеливо ждал. Тут же, из-под коровы, выпивал парное молоко и, хлопая ладошкой себе по животу, довольно сообщал: "Тут польно".
После первой дойки я не выдерживаю и прошу у мамы молока.
- Это, сынок, молозиво. Зорька дает пока только Мартку, - объясняет мне мама.
И все-таки в этот день мы всей семьей едим молозиво. Жареное. Оно крутое, цветом похожее на яичницу. И вкусное.
С нетерпением я жду молоко и на второй, и на третий день.
- Зорька совсем мало дает, - горюет мама. - Вот сегодня надоила Мартку и... Тамара пол-литра отнесла тете Оксе. Они там все чем-то отравились.
И мама начинает ругать спекулянтку из пристанционного поселка, которая вместо соли всучила тете Оксе огородное удобрение. Сама мама у спекулянток ничего не покупает.
- Они только на обмане и живут, - говорит она. Притихнув, я слушаю маму, но мысли мои снова и снова возвращаются к молоку. Приятному. И сытному.
- Во время войны мы выжили только благодаря молоку, - часто говорила мама.
- Завтра я обязательно выпью кружку парного, -вслух думаю я. И по всему телу разливается приятное тепло.