48. Олмень-озеро и водяной Русал. Сказание о Коло-

Упала в озеро звезда,
Перечеркнув ночное небо.
Она явилась к нам сюда
Из тех пространств, где мы – лишь небыль.

Гонец исчезнувших Миров,
На небе вспыхнувший, как чудо,
Прорвав таинственный покров,
Принес нам весть из ниоткуда.
 
Сквозь темноту и пустоту,
Неслась к неведомой ей цели,
А  те, кто видел ту звезду,
«На счастье» загадать успели.
 
А  те, кто видел ту звезду,
Уже давно искали счастья,
Скитаясь на свою беду
В чужой стране, в краю ненастья.
 
Дороги не было конца,
И не было земли той края,
Но долг всегда ведет бойца,
Ему он верен умирая!
 
Звезда упала в бездну вод,
На небе зыбкий след растаял,
Ковер-летун, убавив ход,
На берег путников доставил.
 
Грядою гор окружено
Безмолвно озеро лежало,
Луны кровавое пятно
На глади темных вод дрожало.
 
Мир полный тайн  и красоты
Предстал словно преддверье рая:
Голубоватые цветы
К воде склонялись замирая,
 
Вокруг гиганты валуны
Подобно рати чудищ встали,
Казалось, руки Сатаны,
Их в дикой злобе разбросали.
 
И среди дремлющих камней,
Сребряной чешуёй блистая,
Вилась речушка, будто змей,
На волнах звезды отражая.
 
Меж валунов зажгли костер,
Котел подвесили с водою,
А рядом заалел шатер,
Что прихватил наш Карл с собою.
 
Как только чуть зардел рассвет,
Так стали звать из вод Русала,
Зовут, зовут, но толка нет,
Лишь волны озеро плескало.
 
«Спешит не шибко выходить
Русал из глуби вод навстречу!
 Не лучше ль рыбки наловить,
Ухи сварить, испечь на вечер?
 
Хоть и люблю я мышковать,
Но рыбку обожаю тоже!
Гляди! Гляди! Вон там опять
Засеребрилась рыбья кожа!»
 
Закинув бредень в лоно вод,
Гигантского сома поймали.
Ликует у костра народ:
«Такого сроду невидали!
 
Вот это рыбка! – говорят –
Видал кита? Тот чуть лишь более!»
«Ну, ты сказал, дружок, навряд,
Но что огромен, я не спорю!» 
 
«За хвост держите, хитреца,
Он вырваться на волю хочет!»
«Рассек хвостом мне пол-лица,
К тому же, кажется, хохочет!»
 
И вправду, сом захохотал,
И прохрипел звериным рыком:
«Кто это на меня  напал?
Кто мой покой нарушил криком?!!
 
Кто сетью мерзкой осквернил
Прозрачные Ольменя  воды?
Кто здесь кострище запалил?
А-а-а, человек, «венец природы»!
 
Эй, стража, всех на дно скорей,
Моим рыбешкам на пирушку,
Да пригласите карасей,
И щуку, юркую старушку...
 
А впрочем, всех подряд позвать.
Такой добычи им не снилось!
Коли гулять, так уж гулять!
Вам нужен царь? Скажи на милость!
 
Вам нужен царь! Какая грусть!
А может, я сгожусь для дела?
Ну, говори, толстяк, не трусь,
Поведай, обо всем мне смело.
 
Со мной не хочешь говорить?
Русал вам непременно нужен?!!!
Вам видно надоело жить.
Скажу, весьма нахальный ужин.
 
Смотрите, я и есть Русал!
Вы к нам незваными явились.
Я никого не приглашал,
Зачем пришли, чего столпились?
 
А-а-а, испугались? И не зря.
 Но справедливости лишь ради,
Вас  все же выслушаю я.
Ну, что, на камушки присядем?»
 
Тут сом пошел кружить юлой,
Водой, как снега ком разлился,
И старец с белой головой,
Перед скитальцами явился.
 
Отдав хозяину поклон,
Расселись робко гости рядом,
Ольменя тихий ропот волн,
И легкий бриз несли прохладу.
 
Поведал Самурай о том,
Как их свела судьба всех вместе,
Что шли наперекор врагу,
В далекий край, к его невесте.
 
Как нечисть, победив в горах,
Лишился рук отважный воин.
Как Хоси поборовши страх,
Летала за Живой Водою.
 
И как отправились они
Искать украденную душу…
И все, все, все, что знаем мы,
Историю о них прослушав.
 
«Ну, что ж, рассказ занятен был,
Ему внимал я с интересом,
Про все дела свои забыл.
Глянь, солнце скрылось уж за лесом!
 
Пора, пора мне в бездну вод,
На суше что-то ломит кости.
Ах, да, забыл, простите… вот…
Что от меня-то надо, гости?»
 
«Наш друг Кудесник,  в тяжкий час,
К царю Ольменя нас направил,
Просить жемчужинки у вас
Что некогда Кощей оставил.
 
Они замки нам отворят
В ту башню, где века хранится
Кощея жизнь и, говорят,
Еще и смерть в плену томится».
 
«Да как посмели вы просить,
Того чему цены нет в мире!»
«О, мы готовы заплатить,
В два раза больше… и в четыре!»
 
«Ха-ха, что говорить с глупцом,
Манящим вас в богатства сети.
Знай, ты торгуешься с отцом,
Они мои родные дети!»
 
«О, извини нас царь, прости,
Такого мы не ожидали!
Ну, что ж, друзья, пора идти,
Нести печаль в другие дали».
 
«Прощаю. Ладно, не спеши,
И рад  помочь, да как не знаю.
Вон что от ветра камыши,
Так от Кощея я страдаю.
 
Две дочери… а впрочем,  нет,
Так не понять, сначала надо:
Жизнь у меня, как тяжкий бред,
Ниспосланный из мрака ада.
 
Но все ж начну издалека,
От тех времен, что как не были,
Там грозовые облака
Мне крышу дома заменили,
 
И я в чужих краях блуждал,
Солдатом стал, зачем не ведал,
И как потом, в сей край попал,
Таинственным ведомый следом.
 
Русалку Рось я  здесь нашел,
Ольменя юную царицу,
Владычицу глубинных сел,
И волн игривых чаровницу.
 
Она скитальца обняла,
В мир, увлекая снов подводных,
И там забвенье мне дала,
От дел пустых и мимолетных.
 
И вот я царь Ольменя вод,
Супруг царицы волн озерных,
Покорен водный мне народ
Озер великих, речек горных.
 
Бежали дни, века текли,
И жизнь казалась нам блаженством,
Вдали от суетной земли
С ее сухим несовершенством.
 
Но идеала нет нигде,
Всегда чего-то не хватает!
Кто жаждет денег и к себе,
Богатства жадно подгребает.
 
Кто ищет славы, кто любви,
Кто жаждет над другими власти…
Короче, что ни говори,
Людей повсюду губят страсти.
 
У нас же было все: и власть,
Богатство, и любовь, и слава.
Казалось, ну, живите всласть,
Чего еще вам нужно, право!
 
Но нет! Закралась в сердце тьма,
Обида на пустую долю,
Она сводила нас с ума,
Она сломила нашу волю:
 
Не может наш подводный люд
Рождать себе детей от века.
Как не печалься ты уж тут,
Как не завидуй человеку,
 
Не сдвинуть гор хребты рукой,
Закон не обойти сторонкой.
И был же путь у нас иной:
Взять мавку  и назвать ребенком!
 
Но нет, хотелось своего,
И так хотелось, что не мило
Нам стало наше житие,
И все на свете опостыло.
 
И вот однажды в час зари
Явился к нам пришелец странный,
Тотчас на мелях пескари,
Попрятались за тиной рваной.
 
Налимы, поспешив ко дну,
Зарылись в иле головами,
А даже щуки кутерьму,
Вмиг прекратили с карасями.
 
Все замерло в глубинах вод.
И только я  с женою вместе,
Не понял, что речной народ
В испуге от подобной «чести». 
 
ОН был печален, молчалив,
Сродни, казалось, грустью с нами,
И беспредельно терпелив,
Когда бессонными ночами
 
Мы горе горькое свое
Ему стократно поверяли,
Забыв спросить: «А в чем твоё
Несчастье  и  твои печали?»
 
Кощей, мне помнится, тогда
Нас, выслушав, сказал с участьем:
«О, это горе не беда,
Я в силах дать вам это счастье.
 
Но знайте, что взамен того,
Потребую от вас услуги…
О, нет! Не бойтесь, ничего,
Что в будущем вам свяжет руки!
 
Ну, что согласны?» «Да! Да! Да!
Не может быть других тут мнений!
За это счастье навсегда
Пойдем в рабы без сожалений!»
 
«Ну, что ж, в Ольменя бездну вод,
Без промедления ныряйте,
Сзывайте водяной народ,
И рыбий род к себе скликайте.
 
Пусть дно обшарят и найдут
Жемчужницы живой ракушку.
Но мелкие не подойдут,
Нужна нам, так сказать, «старушка».
 
Размером чтоб была не тесным,
И створок открывалась дверь,
Для двух Жемчужинок прелестных –
Для ваших деток колыбель».
 
Весь день жемчужницу искали,
Но не смогли найти, увы.
В расщелины на дне ныряли,
Смотрели в зарослях травы.
 
Но ни в песках, ни травах донных,
Ни в гротах у подводных скал,
Ни в тайных омутах затонов,
Никто такой не отыскал.
 
Тогда Великою рекою,
И по ручьям подземных стран,
Пробрались мы вдвоем с женою 
В Великий Тихий Океан.
 
И там Нептун  – царь волн соленых,
Морских и океанских вод,
Нам дал пять раковин огромных,
Мол, выбирай что подойдет.
 
«Берите все, коли хотите
Или одну, ту, что милей.
А впрочем, вот еще смотрите,
Чем для детей не колыбель?»…
 
И вот мы вновь в своих владеньях,
Спешим скорей попасть на брег,
Где дожидался нас с терпеньем,
Худой и бледный человек.
 
«Ну, что ж пришла пора свершенья, –
Вскрыв раковину, он сказал, –
Не терпит дело промедленья.
Все будет, как я обещал.
 
Пусть мать-русалка твои слезы
На створки раковин падут,
По капле в каждую, а грезы
Детей вам облик создадут».
 
И Рось слезинки уронила,
Как капли утренней росы…
А он два черных камня вынул
И положил на две слезы.
 
«Теперь Русал, в твоей ли силе
Слезой кристаллы оросить?»
Я тут же сделал, что просили.
А как могло иначе быть!
 
И вдруг, те мрачные две стразы
Покрылись белой пеленой:
Пропали черные алмазы
Жемчужины передо мной!
 
Тугие раковины створки
Сомкнул Кощей и прошептал:
«Энек бенек, васи-то норке!
Я совершил, что обещал.
 
Ее лелейте и храните
 Не отворяя целый год,
Она сама себя откроет,
Как только время подойдет.
 
Вы в ней двух девочек узрите
С подобной жемчугу красой,
Но зорко дочерей  храните
От человечьей воли злой.
 
Теперь прощайте». Я с испуга 
Кричу – Что должен я? Постой! 
Какая плата за услугу?
Скажи что надо, успокой!»
 
«Не должен ничего, служивый!
Но ты слова запомни эти:
Твои девчонки  будут живы,
Покуда Я живу на свете!
 
Я жив – твои воркуют птички,
А нет – растают как туман.
Пускай беснуются сестрички,
Как можно дольше, старикан.
 
Ха-ха-ха-ха!» … и коршун серый
Умчался  в темных туч гряду.
Не понял я, в чем суть да дело,
Что он тогда имел в виду…
 
…Промчался год, как сон тревожный,
И день настал, и грянул миг,
Когда  чуть слышный, осторожный,
Услышали мы створок скрип.
 
Они раскрылись и, о, сладость!
Такое помнится всегда:
Две крошки-девочки на радость
К нам, в этот мир, пришли тогда!
 
Малютки нежные, как в сказке,
Две дочки – дней прошедших свет!
Вы были рождены для ласки,
И для любви… но боже, нет!
 
О, как же вы прекрасны были:
Какая мягкость, доброта…
Шестнадцать лет, как миг проплыли,
Чтоб не вернуться никогда.
 
Шестнадцать лет как год промчались
Счастливейших и лучших дней,
Они ничем не омрачались…
Беда стояла у дверей!
 
Беда стояла у порога,
Как будто бы считая дни:
«Осталось им совсем немного,
А там, глядишь, мои они!»
 
Шестнадцать лет… был праздник шумный –
Мы в этот день давали бал,
Носился по дворцу безумный
Звериных масок карнавал.
 
И вот сцепились словно кошки
Две маски, злобою пыхтя,
Все думали, что понарошку,
Считали, борются шутя.
 
Но нет, борьба шла не на шутку
И воды расцветила кровь:
Жемчужинки, мои малютки,
В клубок, сплетаясь вновь и вновь,
 
Визжали злобно и рычали,
Друг друга рвали словно псы…
Казалось воды дыбом встали
И шли минуты как часы!
 
И вот с тех пор нам нет покоя,
Спасенья нет от драк и ссор.
Откуда, думал я такое
Несчастье  пало на сестер?
 
Они друг друга ненавидят,
Коварством, подлостью полны,
В родителях врагов лишь видят,
Проводят в злых забавах дни.
 
Куда ушли любовь и нежность,
Доверье, счастье, простота?
Но сон пришел и безмятежность
На лица девочек легла.
 
Как будто чары отлетели,
Вернув  невинный вид чертам,
И вновь в ракушке-колыбели
Два чудных ангела! И нам
 
Не обожать их невозможно!
Как разлюбить детей своих?!
Безумье дочек наших гложет,
Сжигает ум и души их.
 
Мне  мнится  то ЕГО затея…»
«Конечно, этот  весь кошмар,
Весь ужас – происки злодея –
Что в их сердца вложил кристалл!
 
Увы, как это не печально,
В сердца бедняжек внедрены,
Рукой Кощея изначально,
Кристаллы Черной Адской Тьмы.
 
О них читал я два трактата,
Слыхал от одного врача…»
«Мур-мяу, Ягушка  когда-то
Упомянула их, ворча.
 
Она сказала: – Нет лекарства
Чтоб  камни эти выгнать прочь,
И лишь скитанья и мытарства
Возможно, смогут здесь помочь».
 
«Так вот, трактаты нам вещают:
Кристаллы  Адской Черной Тьмы
Из сердца сами вылетают,
Коль подвиг совершаем мы.
 
Иль за поступок благородный.
На поле брани коль сражен…»
«Но подвиг как совершит подобный
Тот, кто Безумьем поражен?
 
Их души лютой злобой полны,
Их мысль не может плавно течь,
Их душат ненависти волны,
О благородстве тут ли речь?»
 
«Но ведь в минуты дней  тревожных,
Несущих войны и беду,
И среди трусов видеть можно
Геройств бесстрашных череду!
 
И благородные поступки
Порой вершит лихой народ .
Душа таит такие «шутки»,
Что только открываешь рот!
 
А в  девичьих больных сердечках,
Истерзанных  безумством зла,
Там, где-то в глубине, конечно,
Еще живет любви искра.
 
Надежда есть на исцеленье,
Возможно, шанс судьба нам даст.
Твое мы просим позволенье
Их отпустить, поверить в нас».
 
«Но коль умрет Кощей, то дети
Покинут этот мир навек!»
«Не беспокойся, мы в ответе
За них, Подводный Человек.
 
Наш друг могучий, Феникс-птица,
Летит в далекий чудный край,
Живой Воды, где ключ струится,
Той, что спасен был Самурай.
 
И этой самою водицей
Мы ваших девочек спасем,
И на ковре, летящем птицей,
Их в дом отцовский принесем».
 
«Но что в дороге делать будем,
Коль обуяны станут злом?»
«Мур-мяу, дорогие люди,
Проблема эта за котом.
 
 Коли они буянить станут,
В недобрый день иль поздний час,
Мои их чары вмиг достанут,
И усыпят, заверю вас».
 
«Ну что ж, рискнуть, пожалуй, можно,
Коль с этим согласится Рось.
Но как отцу, мне невозможно
Пустить  все дело «на авось».

Мы с Росью, матерью-царицей,
Ручьи и реки двинем вспять.
В горах, степях, песках струиться
Мы будем рядом, так сказать.
 
И если трудный час настанет
Вы только кликните слегка:
Вода озер волною встанет
Смывая полчища врага».
………………………………………………
 
На небе вспыхнув словно чудо.
Упала в озеро звезда.
Весть, принеся из неоткуда,
Она исчезла навсегда.
 
Звезда упала в бездну вод,
На небе зыбкий след растаял,
Ковер-летун, прибавив ход,
Свой путь в Страну Песков направил.