***

если взялся молчать — стань прозрачней озерной воды,
тише горных вершин, тоньше волоса, меньше крупицы песка.
восемь последних потерянных жизней я был другим —
я усталым исправно тоску за собой таскал.

я ее поливал соляным раствором, берег от прямых лучей,
ждал, что однажды она зацветет с лишком.
думал, она даже больше ничья, чем я с ней — ничей,
год от года ей становился тесным ее горшок.

думал, ее послевкусие — плотная пряность корицы,
медленный, сладкий, тягучий миндальный яд.
а она научила меня разыгрывать в лицах
этот стеклянный, пустой, отрешенный, невидящий взгляд,

которым, пожалуй, только чужое безмолвие мерить,
вместо глубин. а до дна — так и не исчерпать совсем.
я тащил и молчал, я учился  в тяжелые ноши верить.
я пытался быть сильным и сложным, а надо бы — тем,

кто возьмется молчать — и становится воздухом, хрустом
наста, тонкой вибрацией звона серебряных чаш.
чтобы при внутреннем свете, все еще мутном и тусклом,
по знакомым шагам научиться ее отличать.

22.05.2015