Бусидо, Или путь самурая

"Мой гений я вложил в свою жизнь; в свои произведения я вложил лишь мой талант"

Оскар Уайльд.


                I

В 1950 году послушник буддийской обители в приступе безумия сжёг древний храм Кинкакудзи - самый знаменитый из архитектурных памятников старой японской столицы Киото.

Молодой писатель Юкио Мисима, всегда считавший, что гибель делает Прекрасное ещё более совершенным, был глубоко потрясён этим событием. Так родилась идея написания романа "Золотой храм".
К 1956 году, когда Мисиме исполнился 31 год, работа над этим романом была завершена.

25 ноября 1970 года "опереточный капитан" японской армии, сорокапятилетний Юкио Мисима последний раз эпатировал церемонных и непроницаемых японских обывателей. Подобно обезумевшему буддийскому монаху, Мисима "сжёг храм", который с удивительной энергией создавал всю свою жизнь.
Призвав к возрождению японского национального духа, во главе небольшой группы таких же карикатурных заговорщиков, как и он сам, Юкио Мисима попытался поднять бунт на столичной военной базе.

Нет никаких сомнений в том, что он ни на минуту не сомневался в неудачном исходе этого путча. Мисима быстро убедился в бесплодности своей попытки повернуть историю Японии вспять.
Писатель Юкио Мисима, совершивший к тому времени семь кругосветных путешествий, получивший чёрный пояс по фехтованию и первый "дан" по карате, писатель, написавший за четверть века сорок романов, десятки новелл, эссе и пьес для традиционных японских театров "Но" и "Кабуки", лично сыгравший на сцене множество ролей, человек, чьей фотографией была снабжена энциклопедическая статья о культуризме, имя которого три раза появлялось в списке кандидатов на Нобелевскую премию по литературе, трижды прокричав "Да здравствует Император!", старинным самурайским мечем, в присутствии свидетелей распорол себе живот, совершив, таким образом, древний и исключительно жестокий обряд самоубийства.

Следуя традиции, ближайший ученик (или любовник) самурая, прежде чем самому совершить харакири, должен был прекратить нечеловеческие муки учителя, отрубив ему голову.

Увы, ученик Мисимы не был достаточно подготовлен к подобному акту. Дрожащими руками, он три раза рубил голову своему учителю, но тот продолжал корчиться в луже крови. Тогда другой ученик последнего самурая выхватил меч - и голова Мисимы покатилась по красному от крови татами. Эта кровавая сцена времён средневековья была разыграна в конце двадцатого века, в столице одной из крупнейших в мире индустриальных держав.

Легко было объявить писателя сумасшедшим.
Вся интеллектуальная Япония была надолго повергнута в шок. Комиссары от литературы вдохновенно злорадствовали, а евро-американские ультралевые "гуманисты" испуганно шептались за кулисами японского театра.

Великий японский писатель Ясунари Кавабата, всю жизнь, с позиций буддизма, выступавший против традиционных японских видов самоубийства, по праву получивший литературную Нобелевскую премию 1968 года, и называвший Юкио Мисима своим первым учеником, впал в глубочайшую депрессию.
Два года спустя, в возрасте семидесяти трёх лет, выйдя из больницы, в которой он проходил обследование в качестве наркомана и, по-видимому, так и не оправившись от сильнейшей душевной травмы, Кавабата покончил с собой, отравившись газом в своём небольшом уютном домике в Дзуси.

В действительности же, в этом "досадном инциденте", произошедшем на токийской военной базе, явно просматривается определённая закономерность. "Опереточный бунт" был всего лишь красочной декорацией самоубийства, созданной фантазией одного из искуснейших драматургов современности.
Так закончился путь последнего самурая, вдохновенного певца бусидо - искусства смерти - который ещё в юности взял себе псевдоним Юкио Мисима, что в переводе с японского обозначает: "Дьявол, очарованный смертью".

В этом шокирующем спектакле всё было продумано и рассчитано настолько точно, что день восстания, который должен был неминуемо окончиться смертью героя, был назначен сразу же после того, как Мисима поставил последнюю точку в своей тетралогии "Море изобилия" (1966-1970), которая, по словам автора, должна была стать главным трудом его жизни.

                II

Хрестоматийная для творчества Юкио Мисимы новелла "Патриотизм", не только является своеобразным эстетическим манифестом автора, но и наводит на некоторые, довольно дурацкие литературные параллели. В частности, она напомнила мне одну историю из "золотого фонда русской литературы".

Главный герой Мисимы - молодой офицер японской армии, сделал себе харакири во-время военного мятежа 1936 года.
Во главе этого мятежа стояли все его близкие друзья. Было совершенно очевидно, что этот мятеж - во славу Императора и древних японских воинских традиций, мятеж против набирающих силу капиталистических отношений и проникновения европейской культуры в страну, веками замкнутую на самой себе, будет жестоко подавлен.

Здесь  непременно следует вспомнить о мятеже, поднятом спустя несколько лет после написания этого произведения самим автором.
После того как Император Хирохито осудил своих незваных  заступников, последним предстояло захлебнуться в собственной крови. Герой Мисимы даже не подозревал о готовящемся восстании, ибо друзья ничего не сказали ему.
Он справедливо решил, что они "пощадили" его из-за того, что он недавно женился. Чтобы защитить свою честь, честь мундира, а также, доказать, что и он достоин доверия и, как следствие, позорной казни (или геройской смерти в неравном бою), красивый, здоровый молодой человек, вдоволь позанимавшись любовью со своей юной супругой, покончил с собой самым зверским способом.

                III

На сто одиннадцать лет раньше, в царской России, молодые офицеры, лучшие представители передового дворянства, которых кто-то из «герценов» позднее окрестил "декабристами", "пощадили" А.С.Пушкина, "ничего не сообщив ему" о готовящемся декабрьском восстании.

Как учила советская критика, отважные друзья сберегли гений великого русского поэта для будущих поколений.

К моменту восстания Пушкин уже несколько лет находился в ссылке, в селе Михайловском, куда был отправлен за написание великолепной богохульственно - порнографической поэмы "Гаврилиада".
Будучи на государственном содержании, он в своё удовольствие, занимался стихотворчеством, пил вино, щупал цыганок и действительно ничего не знал о готовящемся восстании.
Скорее всего, это его и не интересовало.

После казни декабристов он поспешил публично открестится от них. Написав несколько верноподданнических писем и прошений на имя Его Преосвященства Императора Всея Руси, он был прощён.
Более того, Пушкин получил должность и содержание при дворе. Единственное неудобство его нового положения заключалось в том, что Александр объявил себя личным цензором великого поэта.

Таким образом, благодаря путчу на Сенатской площади, закончившемуся справедливым, по военным и государственным законам, повешением бунтовщиков, Александр Сергеевич был приближен ко двору и, с высочайшего позволения, стал регулярно печатать свои произведения, что позволило ему обзавестись неплохими деньгами, а заодно и всенародной любовью.
Он должен был стать придворным поэтом, заняв, наконец, место благословившего его на это, "в гроб сходя", Державина.

Впрочем, вскоре, окончательно оборзев от такой безнаказанности, Пушкин снова угодил в опалу и впоследствии, не зная, видимо, что с собой делать, позволил себя застрелить.

Кощунственно, конечно, сравнивать судьбу гения русской литературы, с судьбой Юкио Мисимы, или с одним из её вариантов, изображённом им в прекрасной кроваво - романтической новелле.
Но, невольно задумываешься о том, какое всё-таки счастье, что А.С.Пушкин не был знаком с суровым кодексом чести японских самураев и не вспорол себе брюхо, в знак протеста против милосердия повешенных друзей. А также, в подтверждение того, что и он тоже мог бы ...

Впрочем, последнее, он доказывал на протяжении всей своей жизни, вызывая, почём зря, а чаще всего по пьянке, на дуэль всех, кто под руку попадался. И к тридцати семи годам доказал окончательно.

Кроме того, мы, благодарные потомки, можем выразить глубочайшее удовлетворение тем фактом, что Пушкин не мог познакомиться с творчеством Юкио Мисимы. А не наоборот.

12-27.12.95.

* При написании этой заметки использованы материалы из статьи Григория Чхартешвили «Жизнь и смерть Юкио Мисимы, или Как уничтожить храм». СПБ, изд. «Северо-Запад», 1993