После пожара...

Стою на выступе обрывистой скалы,
Где лишь по осени, вонзив господне жало,
Во всё, что плавилось, греховность бушевала,
Кудрей и дум своих, раздвинув кандалы.
И всё гляжу на обездоленность камней,
Где рядом с мрамором, как трепетная дева
К бутону губками, обугленное древо
Босыми веточками тянется ко мне.
Рябинка плакала, ей вторил шар земной
И вечер нынешний безжалостно-прохладный,
Что из безвременья пучины непроглядной
Сползал в ладошку мне пустыней ледяной.
И вдруг, не сказки то, не вымысел, не вру,
То древо, чёртиком на празднестве унылом,
К речушке грудь свою избитую склонило,
Чтоб охладить её сожжённую кору.
И ведь оправилось, вкусив воды святой,
И шёлком листиков своих зашелестело,
И непогодою истерзанное тело,
Покрылось коркой изумрудно-золотой.
Закат огнём в реке плескался, словно Бог,
Такой живёхонький, хоть раненный и битый,
А рядом с реченькой рябинку-Афродиту,
Как щёголь девицу, лелеял ветерок.