И знаешь, это место для меня

18+

«И знаешь, это место для меня…»

краткий каникулярный очерк 2012 года



- Помнится, стала невероятно популярна  наивная «живопись»
каких-то бабушек без всякого художественного образования.

- Мазня, вобщем-то, но, быть может,
и время «наивной литературы» пришло?



-1-

«- Momento de la verdad!» , - выкрикнул и опрокинул бокал. Тем временем, N. расчленяла омара инструментарием «хирурга» (сверкающими на солнце щипцами, скребком и прочим). В голове крутилось внезапно возникшее переложение песни Мадонны: «Like a surgeon, pam-para-parara-pam!». Напел официанту Кико Франсиско (вечно «мурлыкающему» хиты), разразившемуся хохотом и с легкостью подхватившему застольный «ремикс».

Наш медовый месяц на острове Тенерифе все более приобретал черты гастрономического тура, что начинало беспокоить даже нетрезвый ум. С упоением проводя день за днем на террасе рыбной ресторации La Vieja («Ля Бьеха»), мы опасно балансировали между страстным пьянством и легкомысленным запоем. Будучи с искренностью и любовью принятыми на борт этой интернациональной «рыбацкой шхуны», нанося визиты, порою дважды в день, мы истово наслаждались атмосферой, пейзажем, людьми и ощущали, и высматривали в глазах и жестах встречную жажду общения с нами, «такими не русскими»  (по, отчасти, комплиментарному признанию мэтра и официантов заведения, каковым, могу предположить, одаривается едва ли не каждая пара, представляющая «звездную нацию патрициев», спасших Европу и мир от коричневой чумы). Мы, словно старички-миллионеры, посиживали в витых ресторанных стульчиках на террасе, щурясь от блеска воды в океане и бокалах,  смакуя местные вина и «тайные» гастрономические изыски от шефа, подчеркнуто отсутствующие в меню и нашептываемые «по секрету» официантами. Боже, какая сценография, какая тонкая режиссура в подаче блюд… С легкостью достигая все новых и новых «гастрономических оргазмов», мы почти экзальтированно подыгрывали труппе La Vieja, безжалостно вытравливая в душе и манерах даже полунамеки на столичную спесь, боясь оттолкнуть, смутить, прервать эту атлантическую пьесу хотя бы и на такт ранее задуманного мэтром-дирижером…

Дыхание Вечности рядом. Ее нежный бриз… и Любимая, и ее ироничная вера:

- У тебя сюжеты постоянно в голове.
- Это ты, мой сюжет. Сюжет всей жизни!
- Ну, не всей… А оставшихся лет пятидесяти!..

-2-

- Новый год на Лансароте встречаем?
- Новый год на вулкане? Ну, уж нет! Как встретишь, так и проведешь...
- И то верно. Я, разок, в бане-сауне НГ встретил, с молодой женой и товарищами. Весь год «парился» и ни той жены, ни тех товарищей…

В такой суеверной застольной беседе выкристаллизовалась идея следующей поездки на благословенные острова – прилет на Тенерифе, несколько дней перевести дух, а затем, паромом или местным планером на Фуэртовентуре – островок по соседству, являющий собою бесконечный белоснежный пляж...

После выноса мэтром La Vieja, сеньором Х’осе Педро, благодарственного графинчика с ликером на «целебной траве Луиса» («herbal Luisa» - именно так презентован напиток мэтром, готовящим его по-старинному), случилось околотворческое состояние и на ресторанной салфетке была исполнена «ода» во славу дорого сердцу заведения:

На террасе слышно Океана эхо,
Здесь неспешные обеды
В солнечной тиши,
О, La Vieja,
Ты - жемчужина Калеты,
Ты - приют Москвой истерзанной души!
…
etc.

Свято обещал мэтру и веселой семейке ‘La Vieja’ перевести «оду во славу» на английский и разместить, и «твиттнуть» и т.п. Чтобы место было живо, благодаря многим новым и добрым гостям.

The Atlantic's echo's hearing      
On the terrase,               
There are leisuraly lunches
In the silence of seaside.      
Oh, La Vieja,
You’re a pearle of lovely Calleta,
You're asylum for my soul’s
Torn by city life.

О, La Vieja! Замечательный и вкусный повод вернуться на Тенерифе. Вновь и вновь... Слышать шорох, рокот, ворчание, шелест Океана. Встречаться и растворяться в жизнелюбии и искренности людей, живущих там, где рай – обыденность и рутина.

Прелестная волжская девушка Женя, приносила нам «капуччино». Каждый кофе с разными рисуночками. Как-то вывела на пенке дробленым шоколадом - «N + S»…  Попросил еще один кофе, чтобы любовные письмена не портить. Женя принесла еще - с рисунком двух сердец и, потупив взор: «Здесь тоже самое написано...».

Человек, чья душа и мудрость согревают, колумбиец Альфонсо – я помню его все 10 лет, что бываю здесь, в La Vieja. Преисполненный невозмутимого достоинства, подкупающе-притягательного обаяния и озорного юмора, носитель многого знания о жизни и людях (медицинское образование, свободный немецкий, легкий английский/французский, вольный русский язык, путешествия по миру, и через всю необъятную Россию/СССР до Камчатки), обладатель богатой домашней коллекции литературных шедевров (в числе коих и Толстой, и Горький), ценитель русской литературы и искусства – этот человек встречал и провожал, словно старейшина большой семьи, принимающей сегодня нас здесь, так непринужденно, al fresco. И не оставляло ощущение, что, быть может, мы увидимся в шальной Москве и примем его радушно за нашим вкусным столом и проговорим весь вечер как дрУги, как родные души…

Мэтр Х’осе Педро - яркие, «скалистые» черты его лица, подобны ликам вождей гуанчей, что мы видели на многих островных памятниках и фресках. Нервически-закрытый и внешне остраненный, но цепко всматривающийся во все происходящее, тонко режиссирующий каждую сцену в его «театре» и служащий этому «театру» уж годы – старательно не сближается с гостями, возможно, боясь ошибиться в людях, вновь разочароваться в открывшейся ему человеческой пустоте. Его ликер (что он готовит по старинному домашнему рецепту) выдает натуру страстную, а вынос на наш столик полной хрустальной бутыли «хербал Луиса» (для «свободного потребления») - натуру щедрую. Нашу горячую благодарность навечно выразили, дав имя домашнему ликеру - «Аромат Тейде», потому как напиток совершенно «нежно-елового» вкуса нам казался.

Паренек Кико Франисиско, определенно итальянец. И лицом, и певческим голосом («Only youuu…» - глубокие его рулады, исполненные в адрес гостьи ресторации, остались в музыкальной памяти). И порывисто-пылкими манерами. Наедине с N. надолго не оставлял – самые Верные, Преданные и Честные теряли голову с итальянцами. Мимолетно, небрежно, сладко и с горьким послевкусием. Я не ревную, я оберегаю…

Сюзанна, девушка из Марокко, являющаяся нам «в образе» танцовщицы из Болливуда! И для нее это образ - живой и озорной. И пирсинг в носике – определенно к лицу сей, ярко подкрашеной блондинке (марокканке совершенно не африканской наружности). Очаровательно выговаривала: «Спааа-жалуста!». Эдакая двойная вежливость, напоминавшая немецкие «зеркальные»: «Danke shone! Bitte shone!». И в этом флере «неметчины» я не ошибся – Сюзанна, попривыкнув к нам, радостно поделилась, что умчится в Германию в отпуск, в котором будут 12 жарких дней дискотек и танцев! «Мне там хорошо - место для меня», - на простом английском сказала о сложном - о вечном поиске места, где тебе суждено почувствовать себя по-настоящему счастливым…

Волжанка Женя, прожив 11 лет на Тенерифе, так и не приблизилась к пику Тейде, не поднялась на эту вершину Европы, не воспарила над островом под облаками. Марокканка Сюзанна, не живет на райском острове в гармонии со страстями, бушующими в ее (по рождению) африканской крови. Колумбиец Альфонсо печально-созерцателен и, порою, философически-насмешлив, а итальянец Кико Франсиско подобен матросу, ждущему на берегу свой лайнер, который вот-вот пройдет обратным курсом и вновь подхватит на борт.

Живя в раю - не видеть рай,
Не чувствовать, как «Тенерифский край»,
Пленяет вечною Весной,
Даруя счастье и покой…
 
Быть может, от этого «вечного покоя» и бегут молодые сердца, стремясь туда, где ритм, пульсация, стремительный бег бурлящего, горного потока жизни, далекой от уединения и умиротворенности? А что же мы? Ужель мы вовсе не молоды и души наши не юны или вмиг окаменели, едва прикоснувшись к рекам вечности – застывшим потокам лавы, спустившейся с некогда живого и яростного вулкана Тейде, а ныне – величественного и холодного истукана-мертвеца?

Тень грусти набегает и, бросая «мутнЫ взгляд в туманнУ даль», вновь понимаешь, что оставшись здесь навсегда, пускаешь в душу страх перемен…


Лишь распадется добрый круг людской,
Что дальше? С кем остаться на земле чужой?..
И где же обретем приют
Душ сиротливых, что на Родине не ждут?

-3 -

«N., это омар! Омар, это N.!». Они явно нашли друг друга и вновь соединились в гастрономическом экстазе за очередным неспешным обедом.

Омары, омары,
Вы вовсе не кальмары,
Не крабики, не раки,
Не рыбки-забияки!

И такого свойства «салфеточный бред» посещает после «травушки Луиса»…

Однако, мне не нравится соседнее заведение, в котором предлагают японские суши в средиземноморском исполнении! Определенно, с каждым глотком обжигающе холодной сухой мальвазии, не нравится все более… Это провокация дурного вкуса! Стайка женщин эффектного поведения порхает от одного столика к другому в этом ресторанчике по соседству, девиз коего: «Роскошь как традиция». Потому и прилетают, эти «бабочки» - на форму без содержания, на блеск, подобный блеску дорогой бижутерии, которой никогда не суждено стать подлинной драгоценностью…

О, La Vieja, ты прекрасна! И здесь нет проституирующих (пусть даже взглядом) официантов. Здесь добрые нравы и светящиеся теплом глаза, людей, искренне и легко, создающих семейную атмосферу и радость каждой новой встречи. Встречи не «клиента» (кои «лишь у адвокатов и проституток»), но Гостя!

И снова чуть экзальтированные восторги шефу: «Ваш Сеньор Хос’е – наш гастрономический бог!».

И снова бесподобно-абсурдндый Globish, версия англо-испанская туристическая, по случаю дегустации совершенно новой «мальвазии», едва приплывшей утренним паромом с острова-вулкана Ланcароте, и уже подаваемой нам в стеклянной «номерной» амфоре (лишенной пошленьких этикеток):

- Nuevo vino esta bien?
- Oh, yeah! New bottle – new imaginations! Could you repeat it, please?

Который день мы пьем и кушаем, вкусно кушаем и вкусно пьем… И что с того?! Вернемся в Москву и снова будем вести образ жизни полуголодный (в трудоголическом экстазе) и неВИННЫЙ (лишенный всякого алкоголя).

- Савва, я в Москву вернусь, буду Альфонсо, открытки писать, как я из подручного рыбный суп а-ля «Ля Бьеха» готовлю!
- Да, уж… И мэтру Х’осе Педро - как ликерчик «хербал Луиса» добываем из одуванчиков притротуарных!
 
Так оно и вышло, по возвращении.

Вечерний (едва с самолета) визит к рыбному прилавку («с репутацией») на ближайшем рынке на юге Москвы:

- Средиземноморское есть что у вас?

«И тишина…». И только продавцы онемевшие стоят.

- Ну, может в маркете моллюски и раковины какие-нибудь есть?
- Именно такие только и есть! Вот же, дьявол… Как быть, что кушать? Где же мой завтрак с хамоном и свежей глазуньей, без сыров и консервантов?!
- А там в маркетах - без консервантов?
- И там беда и даже плоше, порою… Гребаный заговор против человечества! А сами фермерское жрут и, при том, ВТО всякими фермеров душат. Видать есть «секретные» плантации и теплицы - без ВТО и консервантов!

…

Домашний вечер, свечи, суп а-ля «Ля Бьеха».

О, треска,
Тебя нажравшись,
Океана слышу эхо.
Ты, треска, не рыба,
Ты - над рыбою потеха!

- 4 -

Утренние неспешные прогулки по Playa del Duque, с буржуазной, отшлифованной до блеска миллионами шлепанцев, каблучков, роликов и великов эспланадой (набережной), вьющейся вдоль самой кромки Океана, местами (в минуты гнева) набегающего на берег почти до каменных диванчиков - разбросанных по бело-розовой набережной скамеек из светлого камня, настолько легкого с виду, что диванчик пытаешься  подвинуть, в поисках своей личной и наилучшей точки созерцательности.

На эспланаду (с обеих сторон обложенную горными, необтесанными камнями), будто бездомные кошки то и дело выбегают ящерки, игриво завлекают туристов и замирают, почти позволяя себя запечатлеть на фото. Очередной фотоохотник-новичок выхватывает и перезаряжает свое «оружие», прицеливается, схватывает картинку…на которой лишь камни и песчаная пыль, оставленная беглянкой-ящеркой. Прочие (местные или чье пребывание перевалило во вторую половину отпуска) посмеиваются, зная тщетность намерений и иллюзорность фотоудачи с этими юркими и озорными тварями, являющими один из местных культов.

Лишь N. не сдается и многотрудно и каждодневно пытается поймать счастливый кадр и, о, чудо! Есть! Есть теперь фото принцессы ящерки, которое увезем в Москву! Удачливая фотоохотница, одетая в коротенькое платьице «змеиная кожа» (в котором словно сестричка запечатленной принцесски) по-детски подпрыгивает от радости:

- Я победительница!
- Чего?
- Победительница всего чего!

Мы присели на разогретый солнцем сиесты каменный диванчик. Вокруг праздно шатающиеся отдыхающие, позади -  рой таксистов, добрая половина коих украинцы, с комфортом болтающих на столь «ненавистном» и «порабощающем» русском. Быть может, говоря по-русски, выдавливают из себя по капле раба, следуя чеховским заветам? Отгоняя от себя ксенофобские видения, полуприкрыв веки, вглядываюсь в Океан, вслушиваюсь, как волны неловко срываются с холодного «шелка» отполированных прибрежных камней… Любимая головка склоняется на мое плечо, ее рука скользит, перебирая «кубики» моего разогретого солнцем торса, пальчики нежно, чутко и смело двигаются, зная каждый контур и отзвук моего тела… И я чувствую, как жар ее пальчиков затмевает жар полуденного солнца и уже не боюсь сгореть в этом пламени… А-ах…

N. теребит меня, пытаясь оторвать от скамейки, чтобы идти и укрыться от палящего солнца, я же громогласно «нападаю»:

- Ну, если ты не собираешься заниматься со мной любовью здесь и сейчас…
- На набережной? В разгар сиесты? Не глупи и не ври – юридическая часть твоего мозга все равно задушит похоть… Идем же!
- А поехали, лучше, на такси! С тобой в отель стремглав домчимся и там любови предадимся!!!
- Хочу пешком с тобой!
- Ммм, именно со мной?
- А что, у меня есть варианты?!
- Я ж не настаиваю и не требую – лишь предлагаю.
- Ты так предлагаешь, будто настаиваешь!
- Да, я настаиваю! Немедленно в отель, в роскошную постель!

Победительница «всего чего» ведет меня в наш «суит-шалаш» (в добром полукилометре от диванчика, где меня настигло преддверие оргазма). И по дороге (за каким-то чертом) мы забредаем в аргентинскую «ювелирку»:

Бирюза, бирюза,
Ослепи мои глаза!

Как водится, с порога меня принимают за поляка. «Дьекуе, добже!»,  - неуместно ляпаю я по-чешски, в ответ на приветствие, искрящейся радостью продавщицы польки, выдавая славянское, но отнюдь не польское, происхождение. Легкий переход на английский спасает ситуацию и нисколько не понижает градус дружелюбия.

Спасаясь от палящего зноя под салонными кондиционерами, мы от безделья перебираем все подряд побрякушки, понимая их истинную ценность. Увлекшись, N. примеряет, кружится у зеркал, успешно проходя фэйс-контроль проницательных салонных див, которые уже почти верят в то, что мы не прочь прикупить «стекляшек». Отработанным движением туфельки распахивается витрина винного шкафа и пред нами по воздуху плывут запотевшие бокалы шампанского. Пузырьки так живо взмывают со дна бокала, что веришь в обретение полетности даже в этот изнуряющий зной - стоит лишь принять напиток из рук длинноногой «хозяйки бирюзовой горы» … Решительно отказываюсь, более чем ясно осознавая, что бокал-другой и мы набьем карманы этими псевдошедеврами. Пытаюсь «отплыть в нейтральные воды», болтая с полькой о притягательности острова. И в ответ открылось:

- Знаешь, я ведь приехала сюда на две недели, а осталась на два года! Наш хозяин – я боготворю его искусство, он мастер.  Я училась в Польше в университете, может вернусь когда, но пока что я здесь и, знаешь… Это место для меня! Написала родителям, они, расстроились, конечно, но я так счастлива здесь. Наш хозяин, он аргентинец, это его персональная витрина и вот, здесь подпись его собственноручная, на всем, смотри!

Она так быстро лопочет это все, как будто оправдываясь перед своими далекими родителями, перед самой собой, перед нами и салонными дивами, которым «боготворить хозяина» чуть проще, ведь они местные и гражданство испанское…

- Выбери что-нибудь своей жене, пожалуйста, порадуй ее! Хочешь, бери сейчас, а деньги не надо, потом, через неделю!

Все, уходим из этой мышеловки. Спасаемся бегством. К черту клофелиновый «шампусик».

По дороге на секунду заглядываем в магазинчик при бюджетном апарт-отеле. Хозяин его – гей со стажем, помню его еще с прошлой поездки трехлетней давности. Что-то он «сдал» - седой совсем, но, в его случае, седина в бороду – бес в ребро.
Похотливый самец-продавец, в ответ на мой вопрос о белой ленте для шляпки жены, исполняет в зале магазина танец, «эластично» двигая бедрами и напевая нечто пылкое… Очередишка у кассы криво лыбится, а я так просто немею на минуту.

Все, уходим и из этой мышеловки. Спасаемся бегством. К черту ленточку.

Вечером, за явно лишним бокалом вина, размышляя о разнузданной выходке этого седовласого «шопера», делюсь с N. нахлынувшей мстительной мыслью:

- Браки геев надобно разрешить!
- О, как! Танцор тебя в свою «веру» обратил, милый? Сладкий, а я, как же я, как же моя «медовая пасека», мои страстные лепестки, ждущие тебя? Бросаешь, уходишь, обретаешь себя в новом?
- Послушай, ну, не юродствуй же! Я о другом. Браки геев разрешить, чтобы и они тоже могли быть наказаны брачными аферистами за неуемную похоть!

Вечер протекает в дружественной атмосфере Meson el Torito («Эль Торито»), царства мяска и упокоившихся торреро (чьи фото обильно развешаны по стенам зала, а также ladys & gentlemans rooms).

Взрывающее вены рубиновое (на грани черноты) вино Ribera del Duero, подается бутылка за бутылкой. Берем маленькими, но далеко не одну, но для одного меня… N. «трЭскает» («Уно!», «Дос!», «ТрЭс!») «Маргариту» в исполнении бармена Светы-украинки. Светик молодчинка – за три года (с моего последнего визита) прошла большой путь и «Маргарита» хороша, быть может, даже слишком…

С разнузданным хохотом выкатились на ночную улицу буржуазного и умиротворенного Playa del Duque. Достаточно удалившись (по моим ощущениям) от сияющей огнями террасы «Эль Торито», я рву ввысь коротенькое «змеиное» платьице жены. Но, в действительности, эта сцена - прямо через дорогу от ресторана (а на террасе, пребывая в полном восхищении происходящим, покуривают официантки из обоих нежно любимых ресторанов). К тому же, порыв страсти случается лицом к лицу с пожилой английской парой, мирно прогуливающейся подле своей колониальной «пятерочки»… Отчетливо помню, как встретился взглядом со старушкой и в ее ностальгирующих глазах - искреннее умиление, а губы подернуты теплой улыбкой!

За поворотом Прекраснейшая из жен растворяется в листве миниатюрных пальм. Выскочив через мгновенье, победоносно процокала каблучками по эспланаде мимо меня, окинув дерзким взглядом и помахивая надо головой чем-то белоснежным… О, мой бог, это же трусики, ее сладкие трусики! С упоением вдыхаю благоуханное белье до врат отеля, где моя Муза вновь решительно надевает его, захлопнув свои «врата блаженства». Лишь ненадолго.

Ворвавшись в отель, устраиваем визгливую фотосессию в ночном солярии, оглашая непристойным хихиканьем все внутреннее пространство гостиничного двора. С наслаждением забылись в постели…

Под утро едва открыл глаза… Потолок, стены и мебель в номере кружатся пританцовывая. Во сне же приходил сам дьявол – покойный отец приснился. Подслушивал и посмеивался.

- 5 -

Это первый выезд, в котором я в состоянии изъясняться по-английски. Порой, это one-way English и диалог протекает несколько половинчато - изящно изложив, с поставленным в лингвистическом ВУЗе произношением, короткую мысль, я не улавливаю суть мысли ответной. Причины, как правило, две – мой средневзвешенный вокабуляр и, порою, адское произношение представителей курортного сервиса.

И, тем не менее, я наслаждаюсь общением на английском, которое, несомненно, присутствует в этом путешествии. Я играю с подчеркнуто изысканными фразами в формате BBC English, что зачастую неуместно, но ласкает мой слух и укрепляет мотивацию для дальнейшего познания и стремления к упоительной лингвистической свободе.

И вновь мечты овладевают мной,
Наивные и дерзкие, порой.
О, Боже, языком Шекспира,
Владеть свободно – очень мило.

В эту поездку я сдал свой первый международный «лингвистический экзамен». На ресепшн отеля. Сей факт определенно был и вызвал восторг и гордость моей обожаемой супруги,

Нам несказанно повезло – в ночь нашего прибытия дежурный портье был седовласый англичанин. Обаятельный, приветливый, профессиональный портье Джон. Наш диалог с ним протекал живо, шутливо и деловито, одновременно. Приятная легкость в делах, когда понимают с полуслова, когда отзывчивы и дружелюбны без усилий и не ставят в ситуацию «безнадежного выбора», не ждут благодарности в «заранее оговоренных рамках».

Джон просто встретил нас, Гостей. Джон услышал все наши просьбы и проникся настроением легкости нашего путешествия – путешествия в годовщину свадьбы. Джон раскрыл все карты и позволил выбирать. Джон изначально сделал все правильно и уместно, чтобы ничто не могло омрачить наше пребывание.

Утром я возлежал на белоснежном плетеном «подиуме», который даже отдаленно не напоминал своим видом и конструкцией об истинном предназначении – быть шезлонгом… Меня прикрывал роскошный парусиновый зонт, широко распахнувший заботливые «крылья». Я с упоением строчил свои глупые рифмы и ждал, когда N. вернется с океана (осмелившись плавать в бурных водах близ галечного пляжа).

- Волной меня болтало как цветок в проруби! И ножкам больно – дно такое каменистое…
- «Денег у нас много!». Пойдем, Куколка, купим тебе кроссовки для плавания и плавай без мучений!
- Не понтись, милый! Еще неделя и мы, это, с деньгами-то поправим!

* * *

Вместо послесловия

По возвращении в Москву, к естественному посттравматическому вывиху мозга («Здравствуй, граница!») добавился вывих ноги. Я, будто «иностранец с табуреткой», неловко навернулся со своего алого «велоферрари» по имени Strida:

- Не реви, сейчас бинт эластичный наложим.
- На мозг?
- На мозг, извини, эластично не получится!

Посттравматический вывих мозга усилен «благодарным» клиентом-властолюбцем, мачо-менеджером:

- А с чего мне тебе «бабки» платить, серьезные «бабки»? Ты работаешь на меня только и всего. Умных много. А ты вот, попробуй, меня … «возлюбить», по-библейски! Мне искренность нужна. Я вождь - ты моя паства. Дай мне чувство. Я трачу деньги на тех, кого люблю и любящих меня. Заставь меня поверить в твою «любовь»!

Любовь за деньги? И кто из нас проституирующий субъект? В список «вечных профессий» успешно добавлена еще одна – «гениальный менеджер»…

Отчего-то вспоминаю официанта Альфонсо из La Vieja. Пример личности, глубоко думающей и духовно развитой, человека, который, ощущая давление общественных традиций и устоев, отчаявшись искать и найти место в жизни - остановил карьеру, оставил медицину (ныне столь равнодушно-безжалостную и отдалившуюся от истоков истинного врачевания и помощи)  и решил жить не теряя и не растрачивая попусту себя, но каждодневно обретая желанную свободу.

Заходим снять стресс чайком-кофейком в новое заведение в родном южном микрорайоне. Официант Александр (ясноглазый парнишка лет 14-ти):

- Александр, кофе гляссе от латте чем отличается, не напомните? Где молоко, а где мороженное?
- Ммм.. Нееет, не скажу... Я первый день работаю!
- А чай «Бодрящий травяной», там травы какие? Кроме того, что бодрящие?
- Я без понятия…

Улыбка ребенка и не хлопнешь «по носу» за хамство - нет его, хамства-то, а лишь бесформенность манер, только и всего.

Взбодрились напитками, просим Александра нас рассчитать - кивает, уходит. Счета нет. Через приличную паузу радостно подбегает, приносит два каких-то кондитерских «круглика», пытается водрузить на наш столик. Я же пытаюсь уточнить, в чем суть происходящего и окончательно теряюсь в путанной реальности:

- Вот, тирамису для вас!

Мозг (гастрономически развращенный в каникулы) не опознает «круглики» в качестве тирамису» и протестует.

- Мы не заказывали… (робко возражаем, еще пребывая во власти чар заведений Тенерифе, где в порядке вещей – комплимент от заведения, а не «развод» на беспамятство клиентов).

Александр, потоптавшись и не осилив объявить, что «тирамису» в дар или по ошибке, смущенно удаляется, унося пресловутые «круглики».

Ожидание счета продолжается… N. выразительным взглядом призывает нашего горе-«полового» . Александр вырастает у стола, заглядывает в глаза:

- ЗВАЛИ?

Истинно половой, с этим своим простецким «звали»! А счета как не было, так и нет. Как даже искры воспоминаний о нем в ясных глазах Александра. N. внутренне сотрясается от смеха, видя мое совершенно потерянное лицо.

Пока чаи-кофеи гоняли - за соседним столиком совещание молодухи-управляющей и официантов-новобранцев:

- Значит, деньги по «форме» получаете (ведомости? – прим. автора) и мне отдаете.

Далее рисует для понимания и запоминания…

Бог мой, с чего дети (ведь совсем дети же еще!) начинают работать и жить… Кого, растим и для чего, господа «гениальные менеджеры»? В какие руки Страна перейдет по наследству – вы задумываетесь, хотя бы порой над вашими мелкими и мелочными шажками с масштабно-разрушительными последствиями (подтачивающими год за годом мораль и души «новобранцев», вовсе не слепо следующих за вами, а топчущих вас в тайных и явных помыслах)?

Ужель не снятся вам кошмары,
Как будет править вами молодежь?

Подрощенная по вашим «сценариям» и «понятиям»?

Хотя, о чем я беспокоюсь… Все предопределено. Семена брошены в благодатную почву и уже дали всходы. «Света из Иваново» - вот образ нового поколения, благодарной паствы, которая займет место у руля и унаследует Страну, и будет понукать нами неблагодарными, никчемными, непатриотичными (в их понимании и «радуге» ценностей)…

Бежать отсюда? Но куда и зачем? Хочу ли я остаться на островах? Жажду! Но лишь как жаждут каникул, медового месяца, вечного праздники или последнего пристанища… А если всерьез - жить, работать, пускать корни на этом острове-вулкане, пытаясь доказать «аборигенам» (коих уж и не осталось на острове-космополите), что я достоин и чего? Права на жизнь? Жизнь на «птичьих правах», в надежде доказать местному королю, что я не просто гость или гастарбайтер, но волен носить имя «гражданин» и самое имя Человек? Так быть может пришло время почувствовать себя частичкой огромной Страны, где я уже гражданин по рождению, частичкой великой и сплоченной Нации?..

Сей пафос размышлений внезапно опошлен каникулярным воспоминанием о диалоге с русскоговорящей официанткой на Тенерифе:

- Сегодня у вас в ресторации прямо-таки «русский день» - за каждым первым столиком - родная речь.
- 12 июня, сегодня, праздник у вас! Кажется, День Декларации независимости.
- Ааа... Так позабыли мы!
- И, что же, без вина сегодня ужинаете? Day off?

Вот ведь как… «Декларация независимости»... Серьезно вопрос поставлен. И, главное, по существу. Правдиво?..

С тобой, Родная, сладкой нежности зависимости
Я никогда не предпочту день независимости!

Tenerife-La Caleta-Moscow
June 2012