Отомстил, и ещё как!

         Собралась я лететь в отпуск на родину.  Взяла билет до Барнаула с посадкой в Уфе.  Место в салоне мне досталось возле иллюминатора, место у прохода заняла белокурая девушка, а среднее оставалось свободным. Пустовавшее кресло нас вполне устраивало: мы сложили на него свой нехитрый багаж, именуемый ручной кладью: сумочки, пакеты, журналы, купленные в дорогу.  Устроившись с комфортом, мысленно пожелали, чтобы это место до конца полёта никто не занял.
         Через два часа благополучно приземлились в Уфе. Самолёт дозаправился, и вновь началась посадка. Свободные места постепенно занимались уфимскими пассажирами, к нам  же так никто и не подсаживался. Прозвучало объявление: «Закончилась посадка на рейс номер такой-то».  Мы с соседкой понимающе переглянулись: «Здорово! Опять летим вдвоём!»  И вдруг видим, что по проходу идёт стюардесса с пассажиром.  Подводит его к нам и, указывая на свободное кресло, говорит: «Вот ваше место, садитесь».
         Пассажир – мужчина лет тридцати – обращается к белокурой девушке: «Пересядьте, пожалуйста». Та отказывается.  Он ещё раз просит её пересесть на свободное среднее место и вновь слышит категоричное «Нет!». Бортпроводница, заметив, что пассажир всё ещё стоит в проходе, снова подходит к нам и, выяснив, в чём проблема, говорит ему раздражённо: «Садитесь на то кресло, которое свободно».
         Он молча пробирается на указанное место, садится.  Наконец самолёт взлетает, а пассажир всё так же молча … ра-зу-ва-ет-ся! 
         Лучше бы блондинка пересела по его просьбе!  Я, тихо застонав, и зажав нос пальцами, отвернулась к иллюминатору, лихорадочно ища в сумочке флакончик с духами.  Несговорчивая соседка, метнувшись вправо, застыла в неудобном положении, свесившись с отвоёванного кресла в  проход.   А уфимский пассажир опускает пониже кресло, устраивается поудобнее и, глянув на нас обеих, остается вполне довольным: отомстил, да ещё как!  Вслух же, сочувственно произносит:
         - Да-а, ничего не поделаешь – такие ноги.  А ведь перед полётом поменял носки, - и, больше не обращая на нас ни какого внимания, закрывает глаза.
         Оставшиеся два часа полёта тянулись невыносимо долго.  Я, уткнув нос в маленький флакончик, до головокружения разглядывала в иллюминатор проплывающие внизу облака.  Упрямая соседка так и зависла в проходе, тоскливо созерцая ряды серых кресел и время от времени обмахиваясь журналом «Работница».  Жалея её, я протянула духи – думаю, пусть хоть отдышится немного.  Она только вяло махнула рукой – не поможет!  Но зато наш сосед спал сном праведника!