Как много странных в комнате людей

Как много странных в комнате людей,
А тот, кто, загрустив, застыл у входа,
Нуаровый меж белых лебедей,
Похож лишь на ночную непогоду.

На ветра пробужденного порыв,
На ливень, на грозу, на вспышки молний,
Какой-то в нем огонь, и дым, и взрыв,
И бледное лицо в тисках ладоней.

Он словно бы начерчен на стене
Забытого и древнего строенья,
И дразнит разум твой, и близок мне,
Как каждая строфа стихотворенья.

Художник давний графике служил,
А может рисовал пером и тушью,
Но рук ему, как надо, не сложил
И филином он вырвался наружу.

Теперь его уже не подстрелить.
Бессильны и костер, и наконечник
Стрелы, вспоровшей ночь. И жизни нить,
Связавшись, протянулась в бесконечность.

Теперь он царь моей, твоей судьбы,
Отвергнувший все гимны и даренья,
Он ранит шелк сердец, ласкает лбы
И смахивает с щек пожар осенний.

Когда он жил и где - в последний раз,
Не надо мне гадать. Свой морок смутный
Я вижу каждый день. Он выбрал нас,
Воспользовавшись слабостью минутной.

Он все возьмет. Он нас опустошит.
Заставит отстрадать святым недугом
Израненной в боях своей души,
А после увенчает нас друг другом.

Одарит нас, а, может быть, простит
За то, что мы, нырнув в свою влюбленность,
Не можем эту чашу с ним нести,
Тяжелую от бед и брызг соленых.

Мы сделали, что должно, что могли,
Что было нам дано, что в нашей власти,
Мы вызвали его из тьмы земли,
Отбросив ледяное безучастье.

Участники его смертельных игр,
Мы с ним и боль, и нежность разделили,
И как нам позабыть тот странный миг,
Когда мы выбирали «или-или».

Он медлит у дверей. Пора идти.
Прощаемся без слов, деревья гнутся.
Вот легкий взмах руки скрестил пути,
Чтоб больше нам уже не разминуться.

20.05.15