Казахстан. 1

   Моё повествованье о службе в Казахстане.               
          [Внуку моему Даниилу посвящается.]
   
От Москвы пять тысячь миль.
Глухая станция Исиль.
Платформа низкая. Ковыль.
Три-на-четыре - шаткий домик
На небольшой поставлен холмик.
Нигде не видно персонала.
Всё помещение вокзала
Одна лишь лампа освещала,
Давая скудный, мрачный свет.
Уюта никакого нет.
Стоят пожитки на полу,
На них пристроились в углу
Казахи в стёганых халатах,
Диковинно и диковато,
И даже как-то жутковато.
   Меня мой суженый не встретил.
Пронзает на платформе ветер.
День очень быстро угасает
И одиночество пугает.
Ни телефона, ни такси...
 "Господь, помилуй и спаси
  И помоги окрепнуть духом".
Вдруг уловила чутким ухом
Звук за спиной. Свет вижу фар:
Приехал милый, опоздал.
   Мотором мощным завывая
Летит машина грузовая,
Подбрасывая на ухабах.
Дорога, право, не для слабых.
Она аукнется потом,
Устала. Поскорей бы в дом.
  Встречал осенний Казахстан -
Простор степной, необозримый,
Военный гарнизонный стан:
Два дома, школа и предлинный
Сарай из досок - клубный дом,
(Кино показывали в нём).
Ряды скамей из грубых досок,
Экрана узкая полоска.
А в термосе горячий чай,
Чтоб не промёрзнуть невзначай
Во время кинопредставленья
До самых косточек. Везенье,
Коль умудришься с батареей сесть рядом.)
     Отвлеклась я. Взглядом
Скольжу по скудному раздолью.
Здесь ветру дикому приволье
Шары из трав гонять по полю,
Гулять, не ведая преград.
Нет леса. Не сажают сад.
А старожилы утверждают:
"Деревья небо заслоняют".
 
Жилья нам не дали. Устроились в школе:
В фойе - общежитие холостяков,
А в классе все вместе живут поневоле
Семьи три - четыре, удел наш таков.
Учу я детей рисованью, черченью.
Директор решает, что, как исключенье,
Он мне предоставит врача кабинет
До нового года! А выхода нет!
   Хранили под лестницей вещи и книги, -
И нас обокрали солдатики мигом,
Они помогали в строительстве школы,
Но совести чужды им были уколы.
    Суровой приходит зима в Казахстан
И я узнаю, что такое "шайтан" -
Пронзительный ветер, не видно ни зги,
(На улицу дверь мы открыть не могли).
Насквозь продувает, иголками бьёт,
С ног тут же сбивает, идти не даёт.
Был в жизни моей вот такой поворот.
   Живём до каникул. Сдают новый дом.
Есть свет и вода. Тепло же потом
Включить обещают. Но это - пустое.
"Козла" смастерить – дело очень простое,
Электродуховку включим, батарею.
Мы всё подключили - и  всё ж коченеем.
Пять градусов в доме. На улице - тридцать.
Как долго всё это может  продлиться?
На "шкуре" познали, что важно - неважно.
Но время проходит, - и быт наш налажен.
  Однажды раскрыли глаза в удивленьи,
Увидев редчайшее в жизни явленье:
Пять солнц одновременно в небе сияли,
Их радуги кольцами соединяли.
 Идут планомерно занятия в школе
И Коля своим положеньем доволен,
И можно бы было поставить здесь точку,
Но я в Ленинграде оставила дочку
У мамы. Лечиться. Боясь переезда.
Теперь появилась случайно надежда,
Ему получить перевод в Ленинград,
Лишаясь чинов, продвижений, наград.
  Я этой безумной идеей полна!
Но время идёт. И приходит весна. 
Снег быстро растаял. Почти что мгновенно.
Земля напиталась - и грязь по колено.
Скользят сапоги. Разъезжаются ноги.
Никак не пройти по раскисшей дороге.
Держась друг за друга плетёмся шажками,
Налипшую глину снимаем скребками
Большая проблема - сходить в магазин.
   Но тут приезжает штабной"лимузин"
И кто-то из Главка свалился в канаву,
Измазался грязью. Нам всем на забаву,
В забытом, медвежьем углу, на потеху.
Потом было много и шуток, и смеха.
Тут наше начальство тревогу забило,
На свет появились мостки, к ним перила.
Арбат или Невский, а может, Бродвей?
Мы посуху ходим. Глядим веселей.
   Бездонное небо, просторы безбрежны,
Нежаркое солнце ласкает и нежит,
Весна оживляет поля Казахстана,
Они покрываются морем тюльпанов:
То белых и жёлтых, то красно - багровых,
Сиренево – бледных и чёрно - лиловых.
   Но солнце всё жарче и сушит поля.
Растрескалась, рвами покрылась земля.
  Пришёл, наконец, перевод долгожданный
Такой ненадёжный, заветный, желанный.
Занятия скоро закончатся в школе
И я окажусь на свободе, на воле...
Июнь; и за тридцать дневная жара.
Домой собираюсь. Пора уж. Пора.
С делами, с расчётом замешкалась тут,
Дочурка и мама давно меня ждут.
  Надев сарафан и на босую ногу
Открытые туфли, готова в дорогу.
С собой чемоданчик и сумка с ключами.
Лечу самолётами к дочке и маме...
   И пусть это маленьким будет капризом,
   Хочу, чтобы был им прилёт мой сюрпризом,
   Не волновать ожиданьем. Реприза.
Большой перелёт. Казахстан - Ленинград.
Лечу с пересадками,- и без бравад!
  Затянуто небо сплошной пеленой.
Встречает дождём меня город родной.
"Плюс десять." И после дороги знобит.
На голые плечики дождик кропит.
Тревожно и радостно сердце щемит.
Глазам я не верю: по лётному полю
Дочурка навстречу бежит. Видно, Коля
Им дал телеграмму, что я вылетаю,
Они утром ранним, дождливым встречают:
В руках для меня у Ольгушки пальто,
А мама в такси ожидает - не то
Нам очередь длинную выстоять надо.
Корю Николая. И всё же я рада.
Я  дома, с родными.
            Я дочь Ленинграда.


(Реприза - повтор,
музыкальный знак.) 
        Николай(Коля)-мой муж, с которым "мы
                служили".
        Ольгушка(Оля)-дочь, в то время ей было
                7 лет. Её выпустили на поле,
                по которому шли пассажиры от
                самолёта на выход, когда она
                закричала:"Мама прилетела!"
                Это было нарушением правил,но
                против этого возгласа трудно было
                устоять.(Ребёнок год не видел маму
                и эмоционально объяснил дежурному).