Тридцать шестые сутки

Я в первый раз туда вошёл, там было пусто и не людно вернее – нетрупно,
В голове был гул, раннее невыспанное утро, стопор от смерти…
Эхх разгуляться бы, да не те пришли черти, утащили сидящего в гору,
А я когда-то мерил его пальто и оно мне было в пору.
Тронулся, тронул его лицо, мне стало вдруг понятно,
Остались в голове только маленькие детские пятна…
Мне, как дочери моей, хотелось большего и полюс постепенно перевесил,
А равновесие наших дел на год – прогноз..., лучше бы я ошибся дважды,
Ушибся бы и не сожалел, дочистил, вместе с ним песню спел,
Отрытой чистой критики услышал…

Я вниз спустился там лежали тела, брат кивнул - «мне ноги, а тебе голова…».
Мы достали его он лежал не подвижно, пытаясь соскользнуть с носилок,
На запоздалую операцию, холодного тела, мне стало так жалко его,
Я вспомнил…, сердце растаяло и потекло….
Я в последний раз пытался его оживить жаром своей руки,
Ему передать импульс, который он передал мне…
Но уже вторые сутки он пролежал в холоде и в тишине,
Оторвал я руку, но холод до сих пор чувствую,
Холод его лба и по спине моей мурашки,
Как же ТЫ называл меня…? СЫНОМ, Сашей или Сашкой?
Эти майские праздники просто груз…(
Грусть, седина и морщины, в голове сам с собой или ты со мной, говорят два мужчины…
Это всё похоже на вой - разговор с молчаливой Луной тридцать шестые сутки,
И я наверно прощаюсь с тобой, в голове моей теперь промежутки…
6 июн 2014 в 1:06