Оскорбленный

Предмет кино недвижимый,
Не Бэтмен и совсем не Робокоп,
Живу давно униженный
И оскорбленный очень глубоко.

На почве государственной
Борьбою тяжкой дико изможден.
Бумагой благодарственной
За муки эти не вознагражден.

Не покупаю овощи,
Себя лишь ем, да как-то все не съем.
И ни руки, ни помощи
От общества не чувствую совсем.

Оно, вперед идущее,
Не уважая личностный трагизм,
Являет равнодушие
И, так сказать, полнейший пофигизм.

Оно свои рабочие
Отбросило все принципы – и я
В итоге на обочине
Осмысливаю горечь бытия.

Мы редко увлекаемся
Друг другом в романтическом хмелю.
И не пересекаемся,
И я судьбу за это не хвалю.

И не корю я общество,
Как без его поддержки ни томись.
А что порою ропщется –
Так это социальный атавизм.

Природы иждивенческой
Из печени не вытравить мотив.
И в памяти студенческой –
Одни фантомы правды супротив.

Туда за счастьем лазая,
Непрошенные слезы вытру вновь,
Где взаимообразие,
И выручка, и грезы, и любовь.

А здесь мне зло и холодно,
И все пути назад перемело.
И счастье перемолото
В муку по семь червонцев за кило.

И я – предмет недвижимый,
Не Робеспьер и не Экклезиаст.
Обиженный, униженный
И брошенный за лишним, как балласт.

В тумане как в обмане я,
Не светит мне, голодному, еда.
И должного внимания
Уж не дождусь я, видно, никогда.

Уж не дождусь я радости
Слияния, совместности, борьбы,
Как не дождусь я младости
И дружеской, восторженной гульбы.

Маячу на обочине,
Как мартовский полуистлевший лёд.
И ставлю многоточие,
Как старый, тарахтящий рифмоплёт.

2015