Ушанка

Дело было давно, в доперестроечные времена. Молодые семьи тогда тоже жили  на съёмных  квартирах, а доходы были строго фиксированными.
Вот как-то в конце зимы подсчитали мы с  мужем свои капиталы и решили купить ему  новую шапку. Такими мохнатыми кроличьими ушанками украшалось – кроме  скромности, конечно – практически всё поголовье инженеров, служащих и  мелких научных сотрудников. Вполне симпатичные были головные уборы.
Поскольку предыдущим убором муж украшался уже лет пять, радикальный чёрный цвет начал  подозрительно отливать ржавым. Мы надеялись, что и новый послужит не  меньше, а, стало быть, вложение денег было долговременным и надёжным.
  Убрала я новую шапку до зимы, но и старую решила не выбрасывать – вдруг пригодится? Скажем, на субботник какой или на помойку сходить.
 Завернула хозяйственно в такой же кусок подсинённой марли да и закинула на  антресоль.
Новая зима пожаловала как всегда неожиданно, в ноябре. Это был год все заметнее наступающих больших перемен, и ознаменовался он, среди прочего, тем, что в метро,  переходах и на улицах стали встречаться люди, просящие милостыню.
И вот бегу я однажды по первому снегу под  жестоким ветерком и вижу у  ограды рынка чету маленьких старичков. Сразу видно, что дедушка с  бабушкой  не профессионалы: одеты  чистенько, глаз от земли не поднимают, а в руках  у каждого – половинка розовой новенькой  мыльницы. И как-то не слишком  густо в них поблескивают тусклые рублики.
Выгребла я из сумки рубли, какие  были, ссыпала в мыльницу. Дед закивал мне благодарно, кепка ему даже на нос сползла.
А я – со всех ног домой, и думаю: вот хорошо-то, что шапку в прошлом году не выкинула! Сейчас деду отдам, и будет ему стоять на этом жутком ветру не так холодно.
Влетела в прихожую, сдёрнула с антресоли коробки и пакеты, добралась до  узлов в голубой  марле. Рассмотрела под тусклой сорокасвечовой лампочкой  получше обе  шапки: вот эта попушистее, а эта – гладкая, понятно, что  старая. Сунула всё добро обратно и поскакала к рынку. Старички, слава богу, не ушли. Дед сразу нахлобучил обнову и выглядел очень довольным, хотя  шапка оказалась ему малость великовата.
Ну, неважно.
Назавтра, собираясь на  работу, муж посмотрел на термометр и пожелал  сменить осеннее обмундирование  на  зимнее.
Достала я зимнюю куртку, снова высыпала с антресоли кульки и свёртки. Вручаю  ему шапку, отправляюсь в кухню и вдруг  слышу:
– Стой! Это старая. Новую доставай – забыла, что ли?
...Как так?! Это же новая шапка  и  есть, вон  какая  пышная!
Тут он поворачивает её ко мне  подкладкой, и я вижу потёртый шёлк и стежки, которыми сама же и присобачивала в прошлом году отрывавшееся  ухо.
Мне аж плохо стало.
– Нету  шапки, – говорю. – Я её вчера нищему отдала.
Ну, рассказала всё, как было. Муж побурчал и ушёл на работу в старой.
Вечером возвращается, говорит :
– А я деда-то  видел! Который в моей шапке побирается.
Я его  спрашиваю  подозрительно:
– Ты, надеюсь, не предложил ему  поменяться?
И тут принялись  мы  хохотать как  сумасшедшие.

Потом видели деда того несколько раз. Но о шапке никогда больше  вслух не  вспоминали.