Мама, тебя обокрали

На украинском телевидении выступает выходец из Украины выпускник Гарварда, крупный инвестиционный аналитик: «Если фам не хватаат тенек, что фи делаете ф перфую очеррред? Прррафилно, сокрашаете посешение ресторрранофф, стараетес чаше опетад дома…»

У меня шок. Долго не могу прийти в себя.

Обед в центре Киева, где живёт сейчас этот человек, начинается с 30-ти долларов или 600 гривен.

Можно бизнес-ланч за 200 гривен. Но порции сильно уменьшились за год, и вместо трёх блюд стало два.

Объясняю маме, почему у нас в стране всё плохо и как сделать лучше.

В Украинском бюджете нет денег. Выход только один. Радикальный. А выход всегда радикальный. Сокращать государственные расходы.

Сокращение расходов неминуемо должно коснуться и без того мизерных пенсий.

Захожу издалека.

Сто лет назад пенсий не было вообще.

«А как же люди жили в старости?», – ужасается мама.

Я этого не знаю. Многие старики в мире до сих пор живут без пенсий.

«Мама, я думал, ты мне объяснишь, как прожить без пенсии. Пенсии колхозникам в СССР стали платить при Хрущёве. Двадцать рублей», – говорю.

«Двадцать два, – поправляет мама, – потом тридцать пять, потом пятьдесят. Не понимаю, как можно жить. Кто виноват? Что делать?».

«Представь себе, что я приехал к тебе. Мне негде и не на что жить. Я буду жить с тобой на твою пенсию как Перельман».

«Да, как Перельман, – говорит мама, – ну что ж живи, конечно».

«Сколько у тебя пенсия. Тысячу двести гривен?», – спрашиваю.

«Тысячу триста двадцать», – с гордостью сообщает мама.

«Вот я живу с тобой на твою пенсию. Ты ушла, допустим, в свой волонтёрский центр.
Возвращаешься, а меня дома нет, вещей моих тоже нет и всю твою пенсию я забрал из тумбочки. Что ты будешь делать?»

«Какой ужас, – говорит мама, – плакать буду».

«То есть твой сын тебя обокрал, понимаешь? Он все твои деньги забрал и исчез».

«Не говори так. Какой ужас! Я буду плакать», – говорит мама.

«Мама, советская власть тебя обокрала. Потом тебя обокрали следующая власть. Плачь! Почему ты не плачешь?», – спрашиваю.

«Одно дело если сын обокрал, а другое дело – власть. Но подожди. Я же всю жизнь работала! Где мои деньги? Что же делать?»

«Мама, тебя обокрали, понимаешь?»

Рассказываю ей о выпускнике Гарварда. Переводя его слова на язык цифр, получается, что в Украине хватит денег на 400 гривен пенсии.

«Он сошёл с ума, – говорит мама, – а где все эти реформаторы? Грузины, латыши? Где они?»

«Реформаторы все думают, как один. Ты часто ешь мясо и рыбу?»

«Три раза в неделю. А что? Ты же мне высылаешь деньги. Я уже не покупаю говядину. Она подорожала и стала жёсткая».

«А какое мясо ты ешь?», – спрашиваю.

«Я курятину покупаю. Грудки».

«А печень, язык говяжий ты покупаешь?»

«Нет. Языков вообще нет в продаже. Я иногда свиные языки беру?»

«Мама, ты ешь свинину!?»

«Языки можно. Они мягкие. Давай я тебе вышлю денег», – говорит мама.

«Мама, ты ешь свинину!?»

«А что делать, если нет говяжьих языков.  Давай я буду реже покупать мясо и вышлю тебе денег?»

Поскольку мне удалось убедить маму, объясняю для выпускников Гарварда.

Глафная проплема Юкрейн этто разрыфф тоходов мешду похатыми и петными.

Самые похатые у нас шлэны прафительстфа и депуттаны.

The key Ukrainian problem is not the budget lack but the revenue gap between the richest and the poorest working population groups. The richest Ukrainian population groups are the state officials ones.


На фото ошибка. Здание Кабинета министров Украины по ул. Грушевского, 2. Средняя зарплата в Украине менее 100 евро.