Последний день

Был день, когда переменилось все.
Светило по-другому солнце. Ветер
Иначе дул, иначе развевал
Другие волосы, укрывшие чело…
Мое? Нет – незнакомца, что вошел
В когда-то отведенное мне тело.
Моя душа звучала по-другому.
Ушли, остались где-то позади
Мои мечты вчерашние, в которых
Ловил я дальний отголосок счастья.
Оно маячило то где-то далеко,
То, кажется, уже стояло рядом,
И облик его был черноволос.
И я тогда, казалось, счастлив был
С далеким тем черноволосым счастьем,
Принесшим мне немало добрых дней.

Но вот настала осень и сперва
Окрасила мой мир шафранным маслом,
Все было радостным и светлым, но
Вот где-то рядом замелькал багряный лист,
Его я ощутил лишь краем глаза
Сперва… Но скоро весь мой хрупкий мир,
Безропотно, покорно повинуясь
Неведомым, неузнанным законам,
Любви и смерти, тайне бытия,
Стал погружаться весь в тот дивный цвет…
И где-то к завершенью ноября
Весь мир мой был уже багряно-медным.

Я думал: вот закончится ноябрь,
Зима придет в своем меху песцовом,
Укроет все, и золото, и медь,
И я на том белеющем ковре
Увижу вновь черноволосый образ…
Но шел декабрь, а мантия зимы
Все так же оставалась грязно-серой.
И вот тогда настал тот странный день.

В тот день я стал другим. Я позабыл
Мой верный, но далекий уголек
И променял его на грошик медный,
Запрятанный, увы, в чужой карман.
Но как же сладко он звенел порою,
Когда его хозяин проходил
Мимо меня, и в звоне том я слышал:
«Я твой, возьми меня, хочу к тебе,
Лишь ты, я верю, мной не разменяешь
Большой кругляш чужого серебра…»

Мой уголек померк. Померк средь ночи
Неспешно поглотившей нас зимы,
Упал в глубокий пруд в уснувшем парке…

Не долго медный грошик мой звенел.
Его через два дня сменяли в лавке.
Он под другой, под хищный звон упал
В утробу алчной, ненасытной кассы.
Остался я один…

Был день, когда остановилось все.
Я вышел в мир, взглянул по сторонам…
Все голо. Нет ни пятнышек рябин
На белом полотне январских улиц,
Ни праздничных убранств, цветных гирлянд,
Ни музыки… Кругом седой туман.
Все тихо. Я один. Я проиграл.