Саид Кочхюрcкий 1767 - 1812
Приговор мне тупой властелин подписал.
Не ропщу. Богом данным доволен.
Горемыка Саид, теперь нищим ты стал,
Солнца и луны ты лишен теперь.
("Эй, эренлер". Подстрочный перевод наш).
Перед нами мир, который враждебен поэту. Страшно, когда судьба обрекает человека на одиночество. Есть огромный мир, есть односельчане, соседи, родные, но с ними у поэта уже нет связи. Он прикован к постели, и ему становится жутко от мысли, что он зависит от других. Бог его не слышит, люди за его порог не ступают. Так враждебный мир изолирует поэта, запирает его в собственном доме. Это уже мучительней недуга. Яркий пример - стихотворение "Люди":
Когда ты делаешь последний вздох,
Когда во рту твоем засох язык, -
Стенания твои услышит кто?
Впрочем, об одиночестве как следствии враждебности мира человеку поэт говорит и в других стихотворениях ("Колесо мое повернуло вспять", "Другу").
Во многих стихотворениях, трактующих проблему "мир и человек", поэт называет Сурхай-хана по имени. С ним, прежде всего, связано для него зло мира: "О молния", "Прошла...", "Сурхай-хану", "Колесо мое повернуло вспять", "Не вижу я". А в тех, где он не упоминается, мир не менее жесток: "О, Бог единый", "Люди", "Кому поведать о моем горе, люди?", "Плачет сердце". Выходит, мир враждебен человеку не только потому, что есть ханы.
В стихотворении "Прошла..." поэт, с одной стороны утверждает, что его покарал Бог. С другой, Сурхай-хана называет мучителем.
По логике произведений Саида Кочхюрского хан всего лишь орудие враждебного человеку мира. Почему поэт удивляется положению вещей в мире, самому мироустройству? Очевидно, потому, что оно не согласуется с религиозными установками, в соответствии с которыми люди должны творить добро. На самом деле зла становится больше. Люди словно забыли о своем человеческом призвании. Возможно, за это и обрушиваются на них кары небесные. Это можно понять. Но поэт не виноват ни перед смертными, ни перед богом. И таких, как он, немало. Они-то о своем человеческом призвании не забыли, не погрязли в грехах. Так за что им наказания? За что они расплачиваются, обездоленные? Не оставляет хан в покое села, день и ночь грабит бедняков. Ни правды, ни справедливости! Поэтому в стихотворении "Единый Бог" слышится вопрос: "Бог, что нам за суд устроил ты? ". А вслед за вопросом - проклятия в адрес хана: "Пусть болезнь неизлечимая поразит его". "Будь проклят, беспутный пес" (т. е. хан).
По-разному говорит поэт о трагичности своей судьбы. Вот он обращается к другу, который, отправляясь в Тавриз, не известил его. Почему тот так поступил, поэт не может понять. Но при этом он уверяет друга, что они не потеряют взаимного уважения, что он будет беречь каждое его слово (письмо) как дорогую реликвию. Значит, дружба - великая ценность. Эта мысль и безразличие к богатству позволяют говорить о близости Саида Кочхюрского к философии суфизма.
Общее видение мира Саидом Кочхюрским сказывается и на его любовной лирике. Мир не дал поэту счастья и любви. Для него, охваченного ее высоким пламенем, она становится дополнительным источником мук. Лирический герой - "пленник любви", он только мечтает о соединении с любимой. В стихотворениях поэта о любви главенствует мотив выбора женщиной любимого. И выбор этот не в пользу лирического героя. Ему она предпочитает другого. Здесь источник мучительных переживаний поэта, его боль, тоска. Отсюда и особенность обращения к любимой: это просьба, мольба, стон. В этом плане можно указать ряд стихотворений: "Смуглая девушка", "Любимая, по тебе схожу с ума", "Мольба", "Нурбагар", "В тоске по тебе", "Приходи на свидание", "Моя красавица".
Надо сказать, что в любовных стихотворениях Саида Кочхюрского проявилась нравственная чистота. Для поэта любовь - это честность в отношениях. "Любящая разве идет на обман?" удивленно и с болью спрашивает он в стихотворении "Разбила ты мне сердце, красавица". Порок и любовь несовместимы.
Внимательное прочтение любовных стихотворений поэта позволяет судить о его идеале женщины. Это женщина -жена, которую украшают не внешние черты, а внутреннее благородство. "Любящая и любимая жена - это особое наслаждение, рай; она превыше всех благ мира" ("Красавица").
Нам представляется, что философская и любовная лирика Саида Кочхюрского обогатила лезгинскую поэзию, подняв ее на качественно новую ступень.
Р. М. КЕЛЬБЕХАНОВ, профессор ДГУ
Свидетельство о публикации №115051710331