Алёшкина любовь

В тихом русском селе жил один паренёк.
Был он весел, играл на гармошке.
Все любили за удаль парнишку того.
Звался парень весёлый Алёшкой.

Озорной, жизнерадостный, парень простой,
И тянулись к нему все сельчане.
Днём Алёшка работал, как местные все,
Вечерами играл на баяне.

Всем девчонкам сердца тот Алёшка зажёг,
Все любили его и вздыхали,
Но любил тот Алёшка девчонку одну
Ту, что Любушкой ласково звали.

А была та девчонка не видна собой:
Стебелёк и косички смешные,
И веснушки под цвет её рыжих волос,
Чертенята в глазах озорные.

И Алёшка в девчонке не чаял души,
Рвал меха у неё под окошком,
А подруги, с любовью, разбитой своей,
Всё ходили по местным ворожкам.

Всё хотели любовь у Алёшки отнять,
Завладеть его сердцем мечтали,
Но любовь паренька настоящей была,
И подруги, вздыхая, страдали.

А Алёшка девчонку с работы встречал,
И дарил ей цветы полевые,
Он так нежно Любашку свою обнимал,
Гладил кудри её золотые.

Так встречались они, и любовью своей,
Их сердца до зари наслаждались.
И у тихой реки предрассветной зарёй,
Под берёзкой они расставались.

И тянулись сердца, и пылали они
Самой искренней искрой надежды,
Но сменил паренёк свой обычный прикид
На военного стиля одежды.

Срок пришёл послужить, и повестка в руке,
А Любашка слезу уронила,
Но Алёшке, всем сердцем горячим любя,
«Буду ждать», - обнимая, твердила.

Так расстались они, чтобы ждать и любить,
Чтоб проверить любовь испытанием.
Слов красивых Алёшка не мог говорить.
Всё сказал он глазами, молчанием.

А молчание его было нежным таким,
И глаза всю любовь отражали.
Он Любашкины слёзы рукой утирал
Те, что сердце ему обжигали.

Вот уж год пролетел, и второй начался.
Служит парень Алёшка в морфлоте,
А Любашка, тоскуя, всё весточки шлёт,
Вся в делах, да рутинной работе.

И Алёшкины письма читает она,
Их целует и гладит рукою.
Сложит в стопку конвертики, чтоб не измять,
И обвяжет красивой тесьмою.

Но подруги Любашкины, злобу храня,
Написали Алёшке послание,
Дескать, Любка не ждёт, дескать, Любка давно
Ходит с парнем другим на свидание.

А Алёшка, прочтя этот гнусный навет,
Сердцем чувствовал: быть так не может!
Сердце ровно стучит, и любовью щемит,
И бедою его не тревожит.

Не поверил Алёшка недобрым вестям,
Не поверил словам на бумажке.
Он девчонке своей, как себе доверял,
Верил в чувства любимой Любашки.

Счастьем сердце полно и душевный покой,
А подруги её донимают:
«Пишет, нет ли, Алёшка, как служит герой»? –
Всё с усмешкой её вопрошают.

Вот закончилась служба в морфлоте бойца,
И Алёшка в село возвратился.
Под окошком Любашки любимой своей,
Он с гармонью опять появился.

О навете подруг ничего не сказал
Златовласке любимой Алёшка.
Пуще прежнего рвал под окошком меха,
И играла, как прежде, гармошка.

И глазами в глаза повстречались они,
И друг друга так нежно обняли.
Долго-долго стояли, обнявшись, они,
От любви задыхаясь, молчали.

И на свадьбе у них за огромным столом,
Всем селом гости дружно сидели.
Исподлобья на счастье подруги своей,
Все разлучницы жалко глядели.

Но кричали им: «Горько»! И счастье в глазах,
До костей тех подруг доставало.
Как же так получилось, что их клевета
Это чувство любви не сломала?

Вот и вывод поспел: если чувства сильны,
Не страшны никакие наветы.
Каждой клеткой души эти чувства любви
Теплотою и верой согреты.