45. Ягелла, Кощей и Смерть Кощея. Сказание о Коло-

«Что было дальше, расскажите нам,
Был пойман вор и отнята добыча?
Нет? Почему? Мы все поможем Вам!» –
Подвижник закричал, в грудь пальцем яро тыча.

«Как почему? Яйцо осквернено,
Руками подлеца. Понятно, человеки?
В него проникло вековое зло,
Дало ростки, тот Мир сгубив навеки».

«А Ваша дочь? Скорей её спасти,
Из рук злодея вырвать непременно…»
«Увы, увы! Мне эту скорбь нести,
До самой смерти суждено наверно.

Я с мыслью лишь о ней живу не первый век,
Все думаю, как быть мне, все гадаю. 
Ты, брат, хороший, добрый человек,
Но чем помочь мне можешь, я не знаю.

Пожалуй, расскажу о тайне той,
Что вычитал из Книги Голубиной.
О чем знал сам, о чем узнал волшбой,
Что нашептал мне тихо Дуб былинный.

Начну с того, что скрыто тьмой веков.
Кощей рожден, чужим бессмертным богом,
Но, оказалось, что закон таков:
Бессмертен бог лишь за своим порогом.
 
Сын получилось уязвим вдвойне:
Он чужд был здесь, иным отвергнут миром,
И странствовал повсюду на земле,
В погоне за бессмертья эликсиром.
 
И камень философский он искал,
Но, с детства был трудиться не приучен:
Алхимиком, хорошим он не стал,
И стать не смог волшебником могучим.
 
Но он прослышал, что в степи пустой,
Там, где весны цветенье было вечно,
Живет кудесник со своей женой
И дочерью – Ягеллою беспечной.   
 
И что кудесник сей (понятно, это я),
Чтобы жена и дочь дышали вечно рядом,
Принес Живой Воды из тайного ключа,
Что бил в те времена за Млечным Водопадом.
 
Вода Живая, юность их храня,
Срок жизни бесконечно продлевала.
Но всякий век, что мучило меня,
Ключ иссякал, чтоб бить начать сначала,
 
В других краях. Среди незримых скал
Его я обнаружить смог случайно,
Но сколько вновь его там ни искал,
Найти не мог, как это не печально.
 
А воду ту хранил я пуще глаз,
По каплям отмерял, как старый жалкий скряга:
Мне отодвинуть их последний час,
Как можно дальше помогала влага.
 
Как тать ночной разил он наповал:
Околдовав дитя мое родное,
Волшбой своей ее очаровал
И за собой увлек с Живой Водою.
 
Чудесной влаги в миг тот лишена,
Моей супруги жизнь недолго длилась.
Под  той скалой  спит мертвым сном она…
И вечная зима здесь воцарилась.
 
А беглецы, увы, их даже след простыл!
Из Голубиной Книги знаю про это,
Что счастья век её совсем недолог был:
Запуталась в любви, как мотылек в тенетах!
 
Коварный, подлый, ядовитый змей,
Когда Живой Воды почти  не стало,
Подластился он к дочери моей,
Чтоб в Ад спустившись, Смерть его искала!
 
Так говорил: «Спустись Ягелла в Ад,
Найди там Смерть, под сводами тартара,
Умасли  старую, с ней  подпиши  контракт:
На все готов, мол, в счет бессмертья дара…
 
Когда достигнешь ты согласья с Той,
Кому подвластны времена и страны,
Я возвращу тебя, мой друг, домой,
Живой Водой, омыв любимой раны».
 
Вонзив кинжал, он трое суток ждал,
И червь сомненья грыз его душонку:
Вдруг договор никто не подписал,
А он истратит Воду на девчонку!
 
Живую Воду вылить, для него,
Что оказаться перед Смерти оком!
А вдруг контракт подписан, и его
Не ведая, нарушишь ненароком?!
 
Так он терзался, но смекнул потом:
«Живую Воду надобно  разбавить,
Пусть оживет, расскажет обо всем,
А если что не так, то снова в Ад отправить!»
 
Ожив, Ягелла, детище моё,
Поведала, что Смерть Зародыш просит,
Который создал я – отец её,
Тот, что названье Супер-Мира носит.
 
И завтра вечером, что Смерть придет за ним,
За Супер Миром идеальным этим,
Что должен он  припасть к стопам моим,
И умолять продлить бессмертье детям.
 
Но он, хитрец, до просьб не снизошел,
И о Ягелле, дочери, ни слова:
Как незнакомец в дом ко мне пришел,
Как тать ночной, меня ограбил снова!
 
Дочь, оживив разбавленной Водой
Безвременно обрек  ее на старость,
Теперь, увы, зовут ее Ягой,
А мне смириться с этим лишь осталось!»
 
«Так значит, Ваша дочь и есть Яга,
Ужасное и злобное творенье?!»
«Увы, увы, но это лишь пока,
Я все еще надеюсь на спасенье!
 
Вот если я найду Живой ручей,
И вдосталь напою её водицей,
То молодость с красой вернутся к ней,
От Смерти чар ей дав освободиться.
 
Но где тот ключ искать, не знаю я.
Открыт он тем, бессмертья кто не хочет…»
«Мы знаем место этого ручья:
Под дубом вековечным он клокочет!»
 
Тут птица Феникс, крыльями взмахнув,
Пропевши песню скорби, возвестила:
«Прости о, Самурай, любимый брат и друг,
За весть печальную, что многих бы сломила.
 
Я торопился, день и ночь летел,
Сквозь ураган, сквозь грозы и препоны, 
На светлый праздник  жизни не поспел,
А прилетел, увы, на похороны!
 
Уснул на веки твой отец-старик,
Он сына возвращенья не дождался,
Но повелел в последний жизни миг
Тебя найти, где ты бы не скитался.
 
Тебя найти и трон тебе вручить,
И передать свое благословение:
Пусть справедливо будет сын царить,
Любить народ и проявлять терпенье.
 
А прежде чем в родной вернуться  дом,
И овладеть отцовским царским троном,
Святой долг дружбы пусть исполнит он,
По доблести и совести законам».
 
«Спасибо, друг.  Хоть весть меня гнетет,
Но как печаль бы душу не терзала,
Отдаться ей еще придет черед,
А нынче слезы лить мне не пристало. 
 
Коль жив останусь, то в победы час
Предамся светлой грусти и печали,
Но впереди сражение у нас,
И скорбь в душе поможет там едва ли».
 
«Сними с моей груди фиал с Живой Водой,
Который в царстве Янь не пригодился.
Великий Фабержунг, возьми его, он твой! – 
К кудеснику так Феникс обратился – 
 
Но только вот боюсь, Ягелла, дочь твоя
Из-за меня легла вчера в могилу.
Друзей спасал я, таковы дела…»
«О, нет! О, нет! Вам это не под силу!
 
Ведь, двух миров с тех пор она жилец,
Один – тепла и солнца – нашей Яви.
Но в нем она ни житель, ни мертвец,
И точно так же  существует в Нави.
 
Вам всем за Воду благодарен я.
Бегу, спешу найти свою Ягеллу,
Но я вернусь на помощь к вам, друзья,
Чтобы свершилось праведное дело!
 
А ты, о, Феникс, чудо из чудес,
Лети в тот дальний край, в тот край прелестный,
В тот заповедный, тот дремучий лес,
Где ручеёк течет тебе известный.
 
Суровый бой нас ожидает всех,
Со Злом Вселенским насмерть будем биться,
И тут уж без сомнения, не грех,
Водой Живой немножечко разжиться.
 
Да и Ягелле, дочери моей
Не хватит жидкости, что плещется в сосуде:
Хочу Живой Воды побольше дать я ей,
Чтоб превратить в младенца. Пусть забудет
 
Все что случилось в этом мире зла,
Когда мы улетим в иные дали.
Хочу, чтоб там, в любви она росла,
И тени прошлого, чтоб душу не терзали.
 
А негодяй, продолжу я скорей,
Мой Супер Мир похитивший злосчастный,
Сгубивший юность дочери моей,
Вдруг понял, что на путь вступил опасный.
 
Что Смерть коварна, бьет из-за угла,
И доверять ей может только олух.
Пред нею жизнь ничтожна и хрупка:
Ты был – и нет – зарниц  мгновенный всполох.
 
И вот тогда, наш прохиндей решил,
Запрятать то, что он унес украдкой,
И к Смерти на свиданье поспешил,
Зарыв Яйцо под старой винной кадкой.
 
Но Смерть была не лопухом отнюдь:
Кто есть Кощей, прекрасно понимала,
И отделив свою частицу – суть, 
Взамен себя «Кощея Смерть» послала.
 
Да, вещей  сути толику  своей –
«Кощея Смерть» – на встречу отрядила:
«Возьми Яйцо, а хитреца убей…
Но прежде бы его я за нос поводила.
 
И будь всегда с прохвостом на чеку,
Не доверяй словам и клятвам чести.
А попадешь впросак, не помогу.
Закончишь дело, снова будем вместе».
 
Кощея Смерть придя на «рандеву»
И видя, что Кощей хитрит, вскричала:
«Я что-то вас, любезный, не пойму,
Доверие полное – вот славных дел начало! 
 
Не веришь мне, так прочь иди скорей,
Твой Супер Мир мне непотребен более,
Навозный шар, что  катит скарабей,
Теперь уже намного больше стоит.
 
Украв Яйцо, ты осквернил его,
И скверна навсегда тот Мир сгубила.
Ты понял, что теперь не стоит он того,
За что бы я бессмертием платила?!
 
Доверьем жизнь ты мог бы заслужить…
Но я честна, долги плачу исправно,
И потому, чтобы еще пожить,
Меня развлечь ты должен нынче славно.
 
Сыграем-ка в веселую игру:
Дракон принцессу в башне охраняет.
В пустыне знаю темную скалу,
Где старый ящер век свой доживает.
 
Та башня на скале стоит века,
А в ней принцесса  пленная скучает,
И рыцари, придя издалека,
Её спасать, там смерть свою встречают.
 
Так вот, принцессой этой буду я,
А в башне запечатанной замками,
Поставим мы сундук, в нем Жизнь, Кощей,  твоя –
От всех в Яйце сокрыта будет нами.
 
И если кто дракона изведет
И сможет  отворить замки-печати,
Тот в сундуке «Кощея Жизнь» найдет…
И тут уж, извини, тебя кондрашка  хватит».
 
Замечу, каждый знал наверняка,
Что стар дракон, и немощен, болезный.
Но каждый посчитал: Коль пошустрю слегка,
Мне этот факт окажется полезный.
 
Смерть думала: «Считай, любой мужик,
Что явиться сюда, спасать принцессу,
Хоть будет мал, как карлик, хоть велик,
Мечем взмахнет разок – и нет балбеса!
 
Мне тут томиться право, недосуг,
Торчать здесь долго я не собираюсь.
Кощеевых терзаний, стонов, мук
Отныне я хозяйкою являюсь!
 
А что печати? – это ерунда,
О них и думать было б безрассудно.
А время? Что мне время – так, вода,
Течет и в бездне топит жизней судна».
 
Кощей же поразмысливши, решил,
Что Смерть глупа, а он умней стократно,
И запечатать башню поспешил,
Сердцами, что увяли безвозвратно.
 
В песках пустыни мыслил он найти,
Царевича иль рыцаря какого,
Кого бы мог он к Змею привести
Чтоб победил тот Ящера больного».
 
«Но как же так, коль побежден Дракон,
Все ближе смерть к Кощею руки тянет!»
«Увы, увы… совсем наоборот, коль Змей сражен,
Убийца Змеем станет! 
 
Что вечен Змей – лукавство, смертен он!
Он смертен, как и все по Мировым законам.
Его ж убийца жадностью сражен,
Увидев клад, становиться Драконом.
 
Так вот, Кощей искал богатырей,
Ну а удача словно лезла в руки:
Трех ратников утративших коней,
Нашел в пустыне он, что гибли в страшной муке.
 
Бедняги, уж не чаяли спастись
И смерти все покорно ожидали.
«Вот это да! Какой большой сюрприз,
Какой улов мне боги ниспослали!»
 
И стал Кощей манить их вглубь песков,
И кликать стал их голосом царевны.
То птицей пролетит меж облаков,
То в мороке промчится легкой серной.
 
То, вдруг, заплещет озерцом в песках,
Ключом студеным с пальмой обернется,
То горлицей трепещущей в тисках
Когтей орлиных, над рекою бьется…
 
Но тут уже совсем другой рассказ.
И меркнуть станут звезды в небе скоро.
Пора мне уложить на отдых вас…
Нет, нет, молчите, время ли до спора! 
 
Уж поздно, завтра кончу свой рассказ,
Передохнуть и мне немного надо.
Там легкий ужин ожидает вас,
И ждет постель – для странников награда».