Людмила Щипахина

 
Щипахина Людмила
Людмила Щипахина — поэтесса. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Автор более 40 книг стихов и переводов. Лауреат международных литературных премий. Член комиссии женщин-ветеранов г. Москвы, председатель попечительского Совета Ассамблей деятелей искусства и представителей общественности «Китайгород


Столица

Тебе ли пристало, столица,
С державной дороги свернуть?
В фальшивые храмы рядиться,
Рекламы повесив на грудь?

Притворно и ахать и охать
Над горем великой страны.
Где топчется алчная похоть
У самой Кремлевской стены.

Твои ли посланцы, столица,
Урвав криминальный кусок,
На пляжах Ривьеры и Ниццы
Вальяжно плюют на песок?

Разврату и злу потакаешь,
Пивной разливаешь коктейль.
Зачем ты, столица, толкаешь
Своих дочерей на панель?

Зачем твои властные лица
Сойдясь — присягнули рублю?
Прости, дорогая столица,
Я больше тебя не люблю.

Чужие имена

Наверно, Мария Сотела,
В тебя Рональдиньо влюблен?
А, впрочем, какое мне дело
До этих далеких имен?

Но ветер смешно и сердито,
Возникнув, как звездный герой,
Стучится в окно — «Анхелита
Фернандесу двери открой!»

О как бесполезно, напрасно,
С какого-то давнего дня
Отравлена речью испанской
Далекая память моя.

Зачем средь земного угара,
В какой-то холодный апрель
Хлестнет ветерок — «Че Гевара...»
А сердце ответит — «Фидель...»

Среди городского асфальта,
На склоне туманного дня
Мне видится профиль Освальдо
И Педро седлает коня...

И так же, быть может, Россия
Приходит в чужие края,
К тебе, дорогая Лусия,
Далекая тезка моя.

МЫ
Не ведаем, что же нам надо
В плену несусветных проблем...
Мы — жалкие дети распада,
Не верим ни этим, ни тем.

В эпоху чужого насилья,
Когда расползается тьма,
Обломаны бывшие крылья,
Оболганы наши слова.

И в этом распроданном мире
Не нужен наш праведный труд.
Кого-то замочат в сортире,
Кого-то в подъезде взорвут.

Живем осторожно, не робщем,
Боимся ослушаться власть.
На торжище этом всеобщем
Мы — самая лишняя часть.

РЕБЕНОК В ДОМЕ
Ребенок в доме. В доме – тарарам!
Дом осаждают и теснят пространство
Игрушки, обретая постоянство
Царить и воцаряться по углам.

Ребенок в доме. На своей земле.
Из – за какого пустяка он плачет?
Что за рисунок им в тетради начат:
Лиловый плод на розовом стебле?

Ребенок в доме. В доме карантин.
Горчичники, таблетки, витамины…
Какие силы черные повинны
Что ночью он глотает аспирин?

Ребенок в доме. Он здоров давно!
Да здравствует на жизнь святое право!
Луч на стене, хмельное солнце в травах
И мяч шальной, влетающий в окно!

Греми, греми, апрельский синий гром!
Весенний мир – прекрасен и огромен.
А для меня, когда ребенок в доме,
Тогда огромен и прекрасен дом.



ДЛЯ НИХ

Какие морали? Какая идея?
Для них на Канарах цветет орхидея.
И, снежную гладь превращая в панель,
Бесстыдную юбку задрал Куршавель.

Для них развеваются флаги на яхтах.
Для них надрывается быдло на вахтах.
И голову кружит, сквозь хищный дурман,
Смертями и кровью набитый карман.

Во имя куражной забавы и блажи
Для них золотые раскинулись пляжи,
Где в землю чужую запрятав концы,
Присвоены виллы, бунгало, дворцы.

Для них лже-художники пишут портреты.
Для них – вертолёты и кабриолеты.
Для них, по понятьям, – не жизнь, а малина.
...Для них – приговор, самосуд, гильотина

***
Пустынно и страшно в округе.
Страдает великий народ...
Просите прощенья, ворюги,
За каждый пропавший завод.
Просите прощения, гады,
За злые соблазны реклам.
За все пестициды и яды,
Которые сыплете нам.
Ворвавшись в наш быт ниоткуда,
Виновники тысячи драм,
Просите прощенья, иуды,
За телеоплаченный срам.
Лжецы, хитрецы, аферисты,
Держатели банков и банд...
Просите прощенья, артисты,
За проданный вами талант.
С Россией порвавшие узы,
Растаяв, как зыбкий туман,
Просите прощения, трусы,
За ваш молчаливый обман.
За взрывы, поджоги, снаряды,
За аспидных сил торжество —
Просите... А впрочем, — не надо.
Ведь Бог — не простит никого.

ОНИ И МЫ

Штампуя решенья и даты,
С душой, провалившейся в ад,
ОНИ восседают, где надо,
Присвоив продажный мандат.

Карьерные эти везенья
Окутаны в денежный мрак.
Невидимый орден презренья
Приколот на модный пиджак.

А жизнь и темна, и бесславна
В авариях, взрывах, слезах...
Седеющий пепел Беслана
Лежит на её волосах.

От НИХ – мы по-рабски зависим
Хоть ИМ наши беды не в счёт.
Коттеджи взмываются к высям
И нефть по карманам течёт.

Хоть ростом – не больше напёрстка
А духом – не выше тюрьмы…
ОНИ – одинокая горстка.
А толпы молчащие – МЫ!

СИРОТА

Это слово застыло у рта,
Словно стужа, хлестнувшая люто...
Сирота – и кругом пустота.
Неуютные стены приюта.

Сирота. И отныне никто
Над судьбой твоей плакать не будет,
Не накинет на плечи пальто,
Воспаляющий жар не остудит.

И теперь ни в какие года
Из окошек, где светится чудо, –
Не окликнут тебя никогда.
Не дождутся тебя ниоткуда.

Никому не составишь – родни.
Никого не одаришь – везеньем.
Никакие воскресные дни
Не пребудут твоим воскресеньем.

Что ж ты плачешь, платок теребя,
И казённую койку пинаешь?
Для сочувствия – нету тебя,
Но пока ты об этом не знаешь.

Зло и скупо на сердце чужом.
Ну а души – темны и безлюдны.
Сирота... Как по коже – ножом.
Дни беспамятны, ночи – беспутны.

То не ворон кричит по весне,
То не осень являет уродства...
Бьётся в корчах и стонет во сне
Грех вселенский и ужас сиротства!