Ну я вчера...

Помню, на хуторе возле Диканьки,
Где лопухи да бурьян,
Женька Онегин и Ларина Танька
Долго крутили роман.
А «мессершмиты» летали так низко,
Чуть не смахнули графин.
Женька стал Штирлицем, Танька - радисткой
И укатили в Берлин.

Не, ну когда же тепло-то настанет?
Всё холода да циклон...
А между прочим, огромный «Титаник»,
Вижу, идёт под уклон.
Тут незаметно всплывает подлодка,
Спереди кот Леопольд,
Рядом какая-то рыжая тётка
Что-то про айсберг поёт.

А этот гусар, Аполлон Бельведерский,
Вечный кутила, пижон,
Наглый поручик по прозвищу Ржевский
Клеил певичку  Жермон.
Только гляжу, этот плут окаянный,
Словно факир в шапито,
Мокрый, под душем у Наденьки в ванне
В шапке уже и в пальто.

Вдруг застрочили из пулемёта
Немцы – и в хату мою.
Я объяснил им, что по субботам
Нищим не подаю.
Встал я, суровый, как Северный полюс,
Этих козлов супротив.
Знайте, мол, гады, что наш бронепоезд
Стоит на запасном пути.

Я их и в гриву, и в фатэр, и в муттэр,
Вон, мол, откуда пришли.
Даже послал их в Диканьку, на х...хутор,
Только они не пошли.
Ну, я с размаху гранату за бруствер,
Слышу -  за стенкой орут.
Стало темно, только жалобно хрустнул
От телевизора пульт.