Анечка

   Привет, дружище. Как дела? Давай пропустим по маленькой, а кто нам запретит? Так вот, слушай. Дело было в «лихие девяностые», когда Союза уже не было, а на его обломках возникли эфемерные государства мал мала меньше, вожди которых сами не знали, чего хотели и в каком направлении двигаться. SEXа в этих странах не было, дети сами рождались на свет, а таких слов, как экстракорпоральное оплодотворение никто слыхом не слыхивал и женщины хошь не хошь , чтоб заиметь живот, обращались за помощью к нам, мужикам.   Вот в такое беспокойно-весёлое время и довелось мне возглавлять автохозяйство приличного по размерам концерна, созданного на неизвестно чьи деньги и помогающего их «отмывать».
   Коллектив сложился исключительно мужской – водилы, сварщик, слесарь, сторожа, поэтому и производственные проблемы были чисто мужские : пьянки, драки , прогулы. Держать всю эту смешанную группу «царей природы» в подчинении помогал отставной майор механик Жорж Тимофеевич говоривший на простом русском языке, доступном к пониманию каждому работяге.
   Параллельно нам, но двумя этажами выше, существовал  отдел снабжения, с которым приходилось часто пересекаться, то привезти то, то отвезти это. Возглавляла его вечно захлопотанная блондинка Анжелика Петровна. Может у Анжелики и были, судя по стрельбе глазами, какие то виды на меня, но шансов на взаимность не существовало, ведь ей было уже 39, а мне ещё только 39.
   Там же менеджорствовали Павел и Анна, муж и жена, обоим под 30. На первый взгляд брат и сестра. Красивая пара, стройные, черноволосые, их отношения между собой служили предметом хорошей зависти коллег по цеху. Бог не послал им ни сына ни дочку, поэтому на праздничных застольях, когда подвыпившие дамы начинали хвастаться своими чадами и доставать из портмоне фотографии деток, Паша и Аня выходили в коридор, он нервно закуривал, она подпирала стенку, потупив взгляд и оба молчали.
   Однажды ко мне в кабинет в открытую дверь как то бочком зашёл мужичонка и замер  в позе просителя, представившийся Эдиком. Это был никчёмный на вид человечишка лет тридцати от роду. Брюки из плащёвки на нём сидели мотнёй до колен и в них колесом стояли кривые короткие ноги. Руки свисали куда то вниз, к полу, как у орангутанга. На морде лица господствовали нос картохой и губы варениками. Глаза и ресницы – блеклые и не выражали ничего. Вот скажи, есть люди, как люди с которыми хочется и можется поговорить, а этому экземпляру, лишь только он открыл рот,  сразу возникло желание дать прощального пинка и выставить за ворота. Неожиданно в мои размышления о человеческой природе и её сущности вмешался Тимофеевич: «ГАЗончик, маленький грузовичок простаивает без водителя, а у парня жена, дочке годик, давай попробуем, возьмём с испытательным сроком на месячишко, а там будет видно, какой он и что за человек?». Аргумент в пользу Эдика я принял не сопротивляясь и уже на следующий день его задница торчала из-под капота. Принимал водила машину без особого энтузиазма, типа: «Надо, так надо».
   Времена были не простые, но зарплату и аванс платили 15-го и 30-го, хоть камни с неба. Удивило, что жена Эдика именно в эти дни стояла под воротами фирмы с детёнышем на руках, встречала кормильца. Однако чужая семья – потёмки .Позже я понял, причину этого природного явления. Худо – бедно пролетел месяц и Эдик был зачислен в штат и готовился к командировке в Д-ск. Как всегда бывает у снабженцев, срочно – припадочно возникла необходимость привезти  то, не знаю что, иначе вся фирма остановится и наступит «великая хана». Экспедитором – толкачём была назначена Анечка. Всё шло по плану, машинёшка выехала и прибыла куда надо вовремя и тут выяснилось, что на заводе чего-то там не так прикрутили, груз не готов и выходные нашим гонцам придётся провести в гостинице. А что, дело обычное, чай не привыкать? Ведь недаром мудрая народная пословица гласит: « Не начинай никакого дела в пятницу»!
   Прошло целых три дня, после того, как судно и экспедиция прибыли из Д-ска в порт приписки. Заверещал телефон и голосом Анжелики Петровны тревожно поинтересовался: «Как здоровье Эдуарда и где он местонаходится?». Это было подозрительно, но не очень, и вправду, зачем ей бюллетень здоровья водителя? Пришлось вежливо так проинформировать, что интересующее её лицо крутит баранку по городу и здоровье – лопатой не убьёшь.
   Время потихоньку шло себе шло, колёса крутились, дела делались, но когда ещё раз через три дня Анжелика поинтересовалась здоровьем …, угадайте кого? Йес, ответ правильный! Я птичкой, вернее орлом взлетел на третий этаж в кабинет к Петровне и дипломатично поинтересовался нездоровым интересом к здоровью Эдика, который она проявляет, чем смущает меня лично. В ходе лёгкой и непринуждённой беседы, проходившей за рюмкой чая и за плотно закрытыми дверьми, выяснилось, что машину (по дороге ТУДА)  тормознули ГАИшники, от водителя тхнуло перегаром и ему пришлось откупаться от ментов . Сумма отступных была неприлично неподъёмной, для чего пришлось привлечь и денежки из Анечкиного кошелька (то есть казённые).
   Незамедлительно была приглашена пострадавшая сторона – растратчица, которая через сопли – шмаркли подтвердила факт благотворительности: «Наивная я, доверчивая». Получив материнское (слегка идиоматическое) от Петровны и отцовское (ая-яй) от меня, благословение, произнеся обычное женское: «Дура, я дура!» Анечка ускакала дохныкивать к коллегам в отдел, не разглашая при этом причину того, за что приключилась такая напасть от руководства. По тому, как словно  партизанка на допросе ставила она свои изящные ножки, я видел, что  что–то не договаривает, но промолчал, не стал обострять ситуацию.
   Ну что ж, факт «залёта» был очевиден, сумма откупных «за запах» ментам была приличная, но не критичная, пришлось достать бумажник и оставить на столе Анжелики стопку банкнот. В самом деле, не доводить же дело до Генерельного директора? У него разговор (вернее монолог) на эту тему будет вообще очевидно -  коротким: «А Вы куда смотрели? Сами обделались, сами и разгребайтесь». Как бонус, можно ещё послушать мемуары, о том, как из-за нас чуть не пострадала планета в прошлом месяце – квартале – полугодии.
   Нельзя сказать, чтоб радостный, с похудевшим кошельком я вернулся к себе и устроился в ожидании Эдика. Во мне бродило дерьмо, в котором в свою очередь, бродили планы мести. Вскоре послышалось  фырчание знакомого движка, скрипнули тормоза. Когда долго общаешься с техникой, опознаёшь её  по звуку, а кое – какую и по запаху. В кабинет  зашёл Эдик. Как всегда, мотня до …, руки до … и морда лица ничего не выражает. Упёршись бесцветными буркалами  в меня, он сходу понял всё. Разговор состоялся по мужски коротким. ГАИ было? – Было! Деньги у Ани брал? – Брал! Почему не отдал? А вот теперь послушайте, что сказал джентельмен: «Я думал, что отработал!». Подробности и детали процесса «отработки», опущу, чтоб тебя не эпатировать, да и здесь всё-таки женщины и дети.
   И вот, наконец наступил день расплаты (читай зарплаты) за содеянное. Народ потянулся ко мне в конторку получать свои кровные заработанные. Тимофеевич выдаёт наличные по традиционной схеме: отчитался за расход топлива и подотчётных денег – и распишись, получи. У Эдика отчитаться и расписаться получилось, а получить … механик показал ему фигуру из трёх пальцев. Опустив рукоплечи ниже обычного, «отработчик» абсолютно без энтузиазма, потопал на выход, где его ждала супруга с детёнышем. Судя по шуму и визгу, который она произвела, встреча кормильца была бурной и радостной. Предлагаю этот эпизод оставить без комментариев. А кто хочет, тот может сам лично додумать сценарий события.
   Спустя, наверно, месяца этак с три. Эдик поехал где-то и что-то возить по городу, но через полчаса вернулся на базу без грузовика и водительского удостоверения, но с запахом. Из показаний «героя»: «… попил, что называется пивка, попал на рейд ГАИ». Пришлось с любителем заложить за воротник расстаться. Или я был не прав?
   Прошло ещё время. Может год, а может больше. Оно незаметно утонуло в трудовых буднях. Затрезвонивший  телефон радостным голосом Анжелики Петровны позвал меня на смотрины. Оказывается Анечка родила девочку и сегодня состоится презентация её коллегам. На одной ноге смотался в ларёк за погремушкой (made in China), дополнил натюрморт тремя тюльпанчиками и вот уже пью шампанское, вернее пригубил, ведь не выпускаю из рук баранку «Волги» , смотрю, гак счастливая мамаша гордо и нежно разворачивает розовый конверт, в котором дрыгает ножками полугодовалая, рыженькая как солнышко, малышка. Стоп! Рыженькая? Губки - варенички, белёсые бровки? Поднял глаза на Анечку и она поняла, что я понял… и устремила на меня взгляд, полный отчаяния. Здесь пауза. Подняв руку ко рту я сделал жест, знаешь такой, как будто , горизонтально закрыл застёжку «молнии» на кармане куртки, и мы  понимающе улыбнулись друг другу.
   Жизнь продолжалась. Мы с Аней , встречаясь в офисных коридорах,  здоровкались, улыбались друг другу, только она это делала как – то виновато улыбаясь. Однажды майским тёплым днём, под недавно выпавший дождик, были объявлены учения МЧСников или пожарных или не знаю кого, суть которых сводилась к покиданию служащих (читай офисного планктона) здания через пожарный выход по трапу с перилами, сваренному из арматуры, по типу корабельного. Мужики, понятное дело, спустились первыми и покуривая в беседке, стали оценивать прекрасный пол, дефилирующий со второго и третьего этажа. Первым номером выступила секретарша Эллочка, которая на площадке второго этажа не только подвела губки помадой радикально красного цвета, но и  успела сделать всем ручкой, сорвав аплодисменты и получив массу комплиментов от ценителей её фигурки и таланта перевоплощения. Потом в шеренгу по одной, как полдюжины гусынь разной упитанности, начала спускаться бухгалтерия, цепляясь за перила и по движению их губ на расстоянии можно было прочесть слова «чёрт» и «…твою мать». Эвакуация подходила к логическому завершению, но тут на площадке третьего этажа появилась Аня в лёгком коротком летнем плащике и сапожках с каблучками – шпильками и начала спускаться вниз. Мокрый после дождя трап, сапоги на высоких каблуках, сильный порыв ветра, налетевший неизвестно откуда, и… Нам показалось, что вниз полетела большая чёрная птица, послышался глухой звук удара и на мокром асфальте появилась как будто бесформенная куча тряпок.
   Замешательство длилось секунду, не более  и вот я уже рядом с Анечкой, лежащей навзничь и беспомощно раскинувшей руки. Голова её неестественно вывернута куда-то вбок, на бледной шейке всё медленнее судорожно пульсирует синяя жилка, глаза смотрят в небо и Аня хочет мне ими что-то сказать. И я понял что и повторил жест закрывающейся застёжки – «молнии». Вот так, улыбнувшись одними глазами, Анечка ушла от нас.
Капал мелкий дождик, все стояли в немом оцепенении, бессильно опустив руки. Слов ни у кого не было, да и что можно было сказать? Приехали  милиция и «Скорая», и куда – то увезли Аню.
   А годы летят… и так десять штук подряд. Пару лет тому назад пришлось встречать поезд из столицы и на перроне ко мне, приветливо улыбаясь, подошёл Паша, с которым мы вместе работали в «Монопаке». Всё тот же, всё такой же и та же причёска. Только волосы стали цвета «чёрный перец с солью». Разговорились , слово за слово, оказывается он тоже встречает поезд из Москвы, в котором возвращается с соревнований дочь Оксанка и что она – копия Ани и что… Дальше я уже ничего не слышал. Воспоминания пятнадцатилетней давности вихрем пронеслись передо мной, как в калейдоскопе, Тимофеевич с кукишем и зарплатной ведомостью – Эдик с его мотнёй до колен – Анечка в сапожках на острых, как гвоздики, каблучках, лежащая беспомощно раскинувшая руки около пожарной лестницы.
   Зашипели тормоза состава, тихонько подкравшегося к перрону, вернув меня в реальный мир. Открылись двери вагонов и не успела проводница вытереть тряпкой поручни, как с площадки тамбура метнулась рыжая молния в драных, по моде, шортах с спортивной сумкой через плечо и с криком: «Папка!» , повисла у Павла на шее.
    Предложил друзьям подвезти их домой, тем более что, как оказалось. по дороге. Спустя десять минут все втроём уже весело топим по городу в моём авто. Юная леди, а как же, дамочке уже целых четырнадцать(!) лет, трещит без умолку рядом со мной на переднем сидении. Папу она усадила на почётное заднее, впихнув вдогонку сумку с медалями и  кубком - трофеем. Рулю, смотрю на дорогу и думаю о смысле жизни, как оно всё…
   Пятнадцать минут и весёлая компания на месте. Пассажиры, на выход! С Пашей я попрощался по-мужски, пожав руку, а ребёнок неожиданно поцеловал меня в слегка колючую щёку и посмотрел искрящимися от счастья чёрными глазами. От неожиданности перехватило дыхание и ей богу не знал, как реагировать на свалившееся счастье. Тогда подняв руку ко рту я сделал жест, как будто застегнул «молнию» и вдруг мне показалось, как будто Аня откуда то из другого мира посмотрела на меня благодарными Оксанкиными глазами.
   Глубоко вздохнул, придя в себя, плавно нажал педальку акселератора и легковушка унесла меня из нашего далёкого прошлого в наше сегодняшнее настоящее.