Очень специальный репортаж

Вот, значит...затаилась в уголке, свернулась ёжиком (колючки наружу) и не ропщу. Проживаю свою войну со своим Городом. Со своими.
Она ведь, по большому счёту, достала уже всех, эта война. Ну, стреляют, ну, убивают, ну, разрушают, ну, разлучают… Так война ж ведь. Не отпуск на курорте.
Очень чутко улавливаю, кто плачет вместе со мной, сцепив зубы, кто делает вид, смакуя кофе у монитора(телефона, телевизора). По пульсу определяю.
Потому и в уголок забилась, чтоб не раздражать тех, кому привычней в «зоне комфорта».
Я бы и вовсе нажала кнопочку «Выкл»… Но.
Есть те, кто совпадает со мной частотой сердцебиения.
Тихо, ненавязчиво, искренне, мощно, обезоруживая и вооружая, поднимая на ноги…
Потому...Потянула носом воздух майский и…
Ну, для тех, кому действительно важно и интересно – этот очень специальный репортаж.

На южной стороне, в палисадниках уже цветёт сирень, догоняя вишни, сливы, абрикосы и прочее белое сумасшествие. Коты орут, заглушая стрельбу. Некоторые кошачьи дамы, раздобревшие и располневшие, скоро пополнят боевые ряды усато-полосатых. Учитывая то, что наш дворовой героический рыжий Тигра разогнал всех своих конкурентов, ряды эти будут пополняться всё такими же солнечно-апельсиновыми оттенками.
Девчонки влюбляются, мальчишки отвечают взаимностью. Влюблённые женятся. Дружно в роддомах орут младенцы. В школах параллельно – приводят в порядок бомбоубежища и готовятся к выпускному. В городе чисто ( так, как никогда не было в мирное время!), солнечно, разноцветно, умыто, после дождей такие радуги!..

Нет, ночные обстрелы всё так же отгоняют беззаботные сны, тревога съедает лишние и не  очень килограммы, валерьянка с пустырником не загоняют тоску в угол. Нет, все помнят, что война – это боль, слёзы, прощания...Это когда паренёк гибнет у подъезда, не прячась в подвал, а помогая спрятаться соседям. Это когда в бою вызывают огонь на себя – не по киношному, реально. Это когда бабушка плачет от стыда, протягивая руку в просьбе о хлебе...Но только война – это ещё и начало победы. А мы здесь сейчас, как писал Симонов, «будто сжатая пружина». Ещё чуть-чуть и…

Мы – здесь, сейчас...Те, кто остался с Городом, в Городе...Удивительное дело – идёшь по улице, встречаешь совершенно незнакомых людей и улыбаешься во все 32, хочешь всех обнять, расспросить, пожелать...А ещё соседи, которые вдруг стали почти родными...А ещё эта тревога за всех горожан какого-то совершенно никому не знакомого человека – админа из «Самообороны» В Контакте, который предупреждает об опасности : « Вы ещё на улице, ...вашу! По убежищам быстро!» И попозже в ответ : « Админчик, родненький, ну уже можно выходить из подвала(коридора, ванной, туалета) и идти спать?» – это дорогого стоит, уж поверьте. Просто поверьте, потому что проверять это на себе никому не желаю…

Мы здесь, сейчас –
– недоумение, граничащее с бессильными слезами – « за что они все ( ну, не все, но очень многие) на Украине так нас ненавидят? Как так получилось? Почему случилось это так быстро?
– презрение и брезгливость к тем, кто радуется смертям вчерашних «братьев и  сестёр»
– и невозможность тупо радоваться тому, к примеру, что Киев может накрыть дым чернобыльских пожаров...там, в Киеве, не только шизофреники от политики...там и здоровых полно...и там так же громко орут в роддомах младенцы…
 
А ещё в мой город опять вернулись стрижи. Хотите верьте, хотите – нет, но небо без них пустое. Вот этот миг, когда уже спрятавшееся за горизонт солнце они отражают крыльями – высоко-высоко! – я жду целую зиму.
И меня сейчас очень волнует, чтобы не дай Бог возобновились бахи-бабахи и   не спугнули их со своих гнёзд. С этого неба.

А ещё я очень хочу сшить новое платье и блеснуть глазами ярче сверхновой.

А ещё…Важно.
Вот этот тоненький, почти нитевидный пульс где-то во мне – эхо тех, кто слышит и чувствует, кто вытаскивает меня из тёмного, паутинного угла тоски, заставлять весело топорщить иголки и шагать по песку к морю ( пусть пока хотя бы во сне).


И ещё -
Будем жить)