Черный голубь

Его звали Владимир Петрович.
Он был весел, опрятно одет,
Дома слушать любил Шостаковича,
Да к тому же еще и кадет.

К слову, с детства стремился мальчишка
Покорять голубые просторы,
И был рад, изучая по книжке
Самолетов стальные моторы.

Для таких уже все решено -
Они клятвой скрепляют обет:
Посвятить свою жизнь, как в хорошем кино
Только небу до старости лет.

Так бывает в хорошем кино...
Но увы, наша жизнь - не игра:
Режиссеру-судьбе все-равно,
Что готовили мы для себя.

Я, пожалуй, слегка тороплюсь.
Наш Владимир связал себя клятвой
И развеял всю детскую грусть
Из полета вернувшись обратно.

Годы шли, не щадя никого,
И Владимир закончил учиться,
Чтоб привыкнув летать далеко,
Со спокойною жизнью проститься.

А под солнцем он был хладнокровен,
Словно рыба в холодной воде.
Управлял самолетом спокойно,
Ежечасно готовясь к войне.

Но не скоро война разгорится
И позволит в бою доказать,
Что лишь лучшим дают право биться,
Позволяя при этом летать.

И поэтому, радуясь жизни,
Наш Владимир на службу ходил.
Вот бы каждый так верил в Отчизну!
Вот бы каждый так радостно жил!

И отмечу, что будучи мужем,
Полным храбрости, стати и гордости,
Замечал наш Владимир снаружи,
Как резвятся на солнышке голуби.

И был голубь один необычный,
Словно вышел он белой вороной:
Вместо серого цвета привычного,
Перья крыльев окрашены черным.

И из всех голубей, что резвились,
Только с этим, что черен крылом,
Будто судьбы навеки скрепились
У пилота, взлетавшего днем.

А в быстро взрослеющем веке
Вряд ли такое возможно,
Что голубя и человека
Жизни до боли похожи.

Как голубь, что черен крылом,
Владимир из всех выделялся,
Но, как мы узнаем потом,
Он с болью учился справляться.

Так вышло, что с детства у Вовы
Проблемы с некрепкой спиной;
Хоть искренне мальчик стремился к просторам
Над рыженькой головой.

Врачи пожимали плечами;
Не дело здесь верить в науку,
А мальчик, страдая часами,
Лишь к небу тянул свою руку.

И вряд ли такое случается часто,
Что мальчик, больной от рождения,
Стремясь в небесах обрести свое счастье,
От боли находит спасение.

И даже врачи, что не верили в чудо,
Признали в расчетах просчет:
Он смог через все "не могу" или "трудно"
Себя посадить в самолет.

А голубь? А голубь, хоть птицей родился,
Не мог воспарить высоко;
И вынужден был очень долго влачиться
Под тяжестью этих оков.

Но вот его крылья окрепли настолько,
Что смог он летать, словно ястреб:
Выдерживать ветер, держась в нем достойно,
И смело бороться с ненастьем.

Владимир нередко подкармливал птицу,
Которую очень любил,
А голубь привык на колени садиться
И этим, конечно, был мил.

Прошло с первой встречи не больше и года,
Когда в мирный дом наш вломилась беда,
И силой крушащей, слепой непогоды
Их жизни война поделила на два.

Что было до этого - стало забыто,
И разум твердит как холодный гранит:
Захватчик - не самая страшная сила,
Поэтому вскоре он будет разбит.

С задором, азартом, присущим пилотам,
Владимир повел высоко скакуна,
Чтоб там, виртуозно играя по нотам,
Своими огнями светить в небеса.

И вылетов десять уже совершив,
Он сотни противников жизни лишил;
Тогда ему новых чинов и вершин
Пророчили все, даже наш командир.

Но вот новый день за окном разгорелся;
Владимир собрался на службу:
Побрился, умылся и быстро оделся,
Взбодрившийся, вышел наружу;

Прошел к себе в часть... И невольно заметил,
Что ряд голубей серокрылых
Слегка поредел. Я - скажу по секрету -
Все это считаю посылом.

Владимир же думал: куда милый друг,
С которым повязан он был,
Внезапно пропал. Так он думал... И вдруг
Над городом пепел и дым.

Противник смог быстро до тыла добраться:
Сегодня он явно готов
До цели своей через смерть добираться
На крыльях стальных скакунов.

Усевшись покрепче, Владимир взлетел:
Хоть враг уже, кажется, близко,
Пилот-виртуоз не изменит себе,
Почувствовав страх перед риском.

Один за другим, как посланники Ада,
Противник кружит, заключая в кольцо:
Стучат снова пули по краю металла,
Собой возвещая врага торжество.

Но ловко Владимир уходит в пике
Из цепких когтей вырываясь,
И вдруг замечает: с земли вдалеке
Ракета рычит, поднимаясь.

Воздушные цели такие ракеты
Стрелой поражают своей.
Владимир подумать успел только: где ты,
Мой друг, черный голубь? Что будет теперь?

Летит, словно камень, небесный скакун,
Теперь только носом направленный вниз.
Игривый и быстрый, сражен на бегу,
Навечно покинул просторную высь.

Противник повержен окажется позже,
Разгромлен в войне, на которую шел:
Сейчас вспоминаю с морозом по коже
О жертвах невинных, о тех, кто ушел.

И если вы спросите: что же с тем голубем?
Отвечу вам сразу, секрет не тая:
Тем утром его обнаружили дворники -
Сраженного насмерть когтями кота.