Фрагменты. Воспоминания в стишках. Начало

Как жаль, родни – все меньше остается, и, вспоминая  кратко жизнь свою – прошу Ваш разум - пусть перенесется  в места, что прочно  с детства я люблю...
Я Мариуполь вспоминаю редко, хочу все ощущения сберечь, чтоб были аккуратны как конфетка, лишь для аффекта обостряя речь...
Законы рифмы – властвуют над мною, и хоть воспоминания текут, слова, чтоб подобрать сижу порою - до часу. Норма –  несколько минут…
Родные все – стоят перед глазами, и только я представлю их на миг – глаза переполняются слезами, которые мне не дают, закончить стих…
Себя я обвиняю в малодушии, и слабой воле, той - которой нет, избыточной слезливости, тщедушии –  любой из пунктов  – правильный ответ…
В десятый раз – все это начинаю – с задорною  беспечностью юнца, но, чуть осмыслив тему – понимаю – как сложно все продолжить до конца.
Я никогда не вел своих архивов, всего и дел – газету положить, Сейчас достать – и все списать красиво, не надо библиотеки потрошить…
Газеты - слепок бешеной эпохи, но кое-что с газетами не так - носитель информации  - неплохи, но выводы – как правило – пустяк.
Кому пишу? Кто на земле остался, и кто услышит Горе – Соловья, Чужому петь – чтоб  голос надрывался – увы, задача вовсе не моя…
Никто мне бюст на родине не ставит, родные – с пониманием прочтут,  я жму на газ - пока компрессор давит, не зная где конечный мой маршрут….
И как Поэт – я не дружу с азами – почти не знаю Рифм и Падежей, пишу - как слышу, принимайте сами, стараюсь, чтобы не тревожило ушей….
Все творчество – всегда, по сути, ново,  но мысли в нем – работа многих лиц, так редко – кто-то - к месту скажет слово, чтоб степень новизны – в нем без границ…
У каждого из нас свои видения в характере, и толковании снов, мы жертвы бытия и настроения, Пегаса, что на упряжь – не готов…
Мы эротичны, зорки и беспутны, и наш народ – про Фрейда не читал, и посему – застенчивы  и нудны, и даже те – кто умных – нарожал…
На нас влияют мудрецы с экранов, где каждую секунду паразит, адепт и «по-каратель Мудостана» – нам санкцией очередной грозит…
Все в души свой мессидж адресуют, диктуют нам  – кого пора свергать,  чтобы сказать, чем  Леди  голосуют,  те могут - части тела показать…
Тот красным стал, тем выполнил угрозу, а этот – совершенно побелел, все так легко – меняют пол и позу, что я, как обыватель - офигел…
Все усложнилось в жизни до предела, а пожилой – вообще не разберет – чего от нас  Америка хотела,  а в Украине битва с братьями идет…
Ну вот, пошло, совсем я расхрабрился,  пора цензуру изнутри включать – чтоб колобок наш в погреб не свалился, откуда его трудно доставать…

*********************************************

Ах, как тогда мы все нормально жили, когда все вместе вкусный ели плов, с соседями так  семьями дружили, и шли туда – где был большой улов…
На День Победы радовались Миру, и потому, когда ушла война – то люди возродили  Панаиры, и суть поступков – вся была видна...
Мне кое-что рассказывала Мама – как у соседей - накрывали стол, варили каши 200 килограммов, и едоков сидело сразу 100…
Конечно, все не  помещались сразу, но в три захода, был вопрос решен,  а пили – чтобы отогнать заразу,  с сивушными  маслами - самогон…
Потом – наверно – танцы, танцы, танцы, ведь Мариуполь - город у морей, а моряки что те же иностранцы - не видели суровых лагерей…
Нас во дворах встречали добрые собаки, готовые нам руки облизать,  отдать нам будку без угроз и драки,  в реале – «не хотящие» кусать...
Они прожили на цепи без ласки, служа при огороде десять лет, не пробуя  ни мяса, ни  колбаски, ни даже сыра разик на обед…
Я как ребенок подружил со всеми, за исключением – помню одного, который был дурак – в собачьем теле, и помню, что уволили его…
Тут были и соседи наши в сборе, которые – сейчас такого нет – все были с нами – в радости и горе, переживая низость и расцвет…
Не помню я, чтобы кто из них подрался, и кто-то в пьяном виде – снял штаны, никто не  отползал и не бодался, хотя страна страдала от шпаны…