отмена полета

     Н.: Вы заманили меня сюда, в это уединение. И зачем? Моя жизнь проходит впустую. Я не вижу людей. Люди не видят меня. Я как бы не существую. Беркли прав. Если никто тебя не видит, не слышит, не осязает, то ты и не существуешь.
     Х.: А я не в счет?
     Н.: Одного слишком мало, даже если это вы.
     Х.: Пусть нас не видят, не слышат, не обоняют. Пусть никто нам не пожимает руки. Но зато нас читают. Вам этого недостаточно?
     Н.: Вас, может, и читают, а меня – нет. Мне кажется, общаясь с людьми, я произвел бы на них больше впечатления своим обликом, чем сейчас – своим словом.
     Х.: Вряд ли. Когда-то я вел бурную жизнь, общался со множеством людей, путешествовал, заводил любовниц, играл в карты, боксировал, писал в газеты. Вы думаете, это имело какое-то значение? Никакого! Меня считали компанейским парнем, и только. А теперь мои романы читает весь мир, и люди строят свою жизнь по тому образцу, который я для них создал.
     Н.: Но речь обо мне…
     Х.: Не беспокойтесь. Ваши книги тоже будут читать. Может быть не в следующем году и не в следующем веке. Но через два-три столетия…
     Н.: И они окажут такое же действие, какое сейчас производят ваши романы?
     Х.: Может, и посильнее. Вы пишете в таком необычном жанре… Я, несмотря на все уловки, гораздо ближе к традиционной прозе.
     Н.: Спасибо!
     Х.: Так вы остаетесь? Где ваш билет на самолет?
     Н.: Вот он.
     Х.: Давайте сюда. Его больше нет. Видите: клочки догорают в костре…
     Н.: Наш разговор так меня взбодрил, что я вряд ли усну. Посижу тут, подумаю, что-нибудь напишу.
     Х.: Как хотите. А я почитаю перед сном. Вы говорили, что Бротиган – хороший писатель.
     Н.: Да? Не помню. Я переполнен мыслями. В моей голове – тысячи планов. Сейчас мне кажется, что лучший писатель – это я.


–––––––––––––––––––
      «И только мы, мы, которые умеем придавать осмысленность ощущениям, только мы беспрестанно действительно что-то создаем – мы создаем целый мир, который будет вечно расти, мир, в котором найдется место оценкам, всему красочному и значительному, перспективам и разным иерархиям, утверждениям и отрицаниям. И это наше творение разойдется по рукам, его будут разучивать денно и нощно так называемые действующие лица (то есть наши актеры), они будут играть эту пьесу снова и снова, пока она не станет плотью и кровью и даже самой действительностью». – Ф. Ницше. «Веселая наука», 301.