Лирика Окраины. Ирина Бжиская

Осенние этюды
(цикл)

•
Безветрие...
Утро печаль изливает дождём.
Осеннее небо, как мрачная серая крыша.
В притихшем саду плач деревьев по лету не слышен.
По мокрой дорожке вдвоём с непогодой идём.
В замедленном темпе последнего вальса листва
слетает бесшумно, судьбе подчиняясь покорно.
А я вспоминаю, как ветер в листве пел задорно,
и в кронах за ветви цеплялись надежды слова.
Ручная работа – осенние чудо-ковры
намокли и вид потеряли – мне жаль их – навечно.
Дождям всё равно – и легки на подъём, и беспечны,
являясь усмешкой холодной сезонной поры.
Такая щемящая тишь заблудилась в саду…
Дождинки на ветках и редкой листве, как серёжки…
Вдвоём с непогодой шагаю по мокрой дорожке.
Прощаясь с теплом, я по тихому саду иду.
•
На озябших тротуарах оставляет Осень метки
всех оттенков жёлтой краски… В жёлтом свете фонарей
наполняет дождик даром лужи с жёлтою подсветкой .
Рябь от сумасшедшей пляски капель… Молча у дверей,
у моих, закрытых крепко, Осень села на ступени,
не решается стучаться… Так и мокнет под дождём!
Прячет взгляд под серой кепкой. Мокнут розы на коленях,
с холодами обручаться скоро им морозным днём…
В платье бронзово-лоскутном и печальна, и несчастна
не решается стучаться, не уходит со двора…
Сыро… серо… неуютно… По-сезонному ненастно…
Осень года, попрощаться нам давно уже пора.
•
Разорвано небо на серые, синие клочья.
Растрёпанный ветер меняет их часто местами.
И солнечный свет в письмах Осени лишь многоточьем.
Тепло ускользает… поспешно прощается с нами.
Кустов и деревьев чубы-завитки золотые…
Их ветер взгрустнувший без устали, кажется, треплет…
Как Осень хлопочет… Но хлопоты эти пустые.
И всё понимая, скрывает души боль и трепет.
А иней ложится на землю иными утрами –
рисунок искрится и выглядит очень богато…
Задумалась Осень… Печаль изливает дождями –
в сезонной судьбе не отмечена точка возврата.
•
В сером платье с голубыми лентами
небо не смеётся и не хмурится…
День наполнен разными моментами…
Я одна иду притихшей улицей.
Ветерок как будто извиняется,
что сегодня неуютен, холоден,
что тепло на время отменяется,
лишь на время – волноваться ль? полноте!
Тишина подмёрзшая качается
на ветвях деревьев озадаченных.
Да, погода нынче отличается –
зимние проделки не иначе как…
Осторожно, словно неуверенно,
редкие снежинки опускаются…
Говорю себе – не всё потеряно,
холоду настанет время каяться.
Продолжаю путь притихшей улицей…
На листве опавшей – бархат инея…
Небо не смеётся и не хмурится…
А тепло придёт. Пора – не зимняя.
•
Ноябрь стряхнул последнюю листву,
и в кронах голых заблудился ветер.
И день, проснувшись, сразу же заметил
туман вдоль сонных улиц наяву,
гадал, что ждёт через часок, другой…
Туман не ждал и тихо превращался
в тугие капли на ветвях, качался
среди них с мыслью сердцу дорогой:
что он – предвестник солнечного дня,
что воздух будет чист, теплом согретый,
пусть осень поздняя, увы – не лето,
но день проснувшийся, теплом маня,
подарит радость, счастье бытия
и настроение под стать погоде.

Иду... дышу легко... туман уходит...
И кажется прекрасной жизнь моя.


На Пушкинской...

Вязал закат из лент из алых банты,
гляделся в окна, будто в зеркала…
На Пушкинской играли музыканты,
и разной музыка у них была.
Грустила скрипка на одном квартале.
Поодаль – голос пробовал кларнет
Через квартал гитары две играли.
Казалось, что баяну места нет.
А он так лихо выдавал аккорды
из-за лотка с развалом детских книг,
как будто на побитие рекорда
он шёл и умолкал всего на миг.
По Пушкинской поток людской струился.
Свой шаг невольно кто-то замедлял.
Закат наряд менять не торопился
и музыке расслабленно внимал.
И не спеша клонился к ночи вечер,
не торопил, не требовал – скорей!
Закат был околдован этой встречей,
горел огнём до первых фонарей