С начальством воевать? Упаси Боже!

Такого принципа и таких взглядов придерживалась Ирина, учительница русского языка и литературы. В этом смысле она была более подготовлена и мудрее меня. Она говорила, что ни в коем случае нельзя ругаться с начальством! Это все, конец всему. Я же придерживалась того, что в случае несправедливости и беззакония, то надо непременно выступить и дать бой. И что из этого получилось?
  Директор, приехав как-то после районного совещания, объявил на педсовете всему  коллективу учителей, что нам предстоит среди более тридцати школ отделения борьба за переходящее знамя ВЦСПС. Что это означало? Разумеется, успеваемость, посещаемость уроков и мероприятий в школе учениками и учителями. Что еще? Внешний вид учеников, внешняя учтивость, воспитанность. Кажется, внешний вид учителей директора устраивал. Что еще? Оформление школы. Ленинская комната никакая. Профуголок тоже. То, что у меня выставки рисунков детей, то это замечательно. Но необходимо оформить школу, будет комиссия, все будут смотреть, все углы и все помещения. Должно все блестеть чистотой и порядком. На каникулах будет сделан косметический ремонт кабинетов, будут новые классные доски, шторы и так далее. И опять уперлись в оформление. Кто будет делать? Учителя некоторые повернулись ко мне, как к художественно образованному члену коллектива. Я сказала, что при наличии материалов, стендов, бумаги, кистей, красок и... времени, то можно. А как с оплатой? Директор повернулся к завучу Наталье Борисовне. Она с кислым выражением лица сказала, что можно по табелю. И на этом разошлись. Мне было поручено оформить ленинскую комнату, профуголок, помочь учителям в писании заголовков к стендам и прочее, а также выставку детей, практически всю школу. Но где взять время? Вот и понеслось. Я приходила в вагончик иногда под утро. Я не высыпалась, вовремя не обедала. Уроки стали идти вяло и трудно, появились сложности. Я не успевала к срокам. Надышалась красками, не всегда акварельными и гуашевыми, а масляными, которые могли свалить любого здорового человека своими вредными испарениями. Смертельную усталость я чувствовала уже к финишу. Приехала комиссяи и все еще не была убрана та комната, где я расположилась с баночками, кистями, стендами, кусочками бумаги, ветоши и прочим оформительским хламом. Зато были оформлены красиво и современно ленинский уголок, выставка детей, кабинеты, стенды, профуголок и все прочее. Все было посмотрено, оценено на "отлично" и "хорошо". Комиссия уехала в другие школы, а затем в район, подводить итоги.
 Итоги были подведены и нашей школе было присуждено переходящее знамя ВЦСПС и премия в два миллиона рублей! Тогда это были огромные деньги. Но на них, кажется, был оборудован лингафонный кабинет жены директора (она вела английский язык), куплены  в классы  хорошая мебель, не всем, правда. Моему кабинету этого ничего не было, также и оплата, которую обещал директор вместе с завучем на педсовете, тоже не было. Время шло и об этом никто ни слова не говорил.
Кто-то поинтересовался, почему и тут же ему или ей было присоветовано "закрыть рот". Я возмутилась всем этим и на одном из педсоветов спросила уже конкретно, когда обещанная оплата за мою работу? Директор пытался сказать, что это должно быть общественной нагрузкой и сейчас денег на оплату нет, когда-нибудь в конце года, если все урегулируется. Что должно урегулироваться, я не стала уточнять. Приехал завроно Николай Диомидович. Я к нему в директорский кабинет. Кажется, он собирался уезжать утром обратно. Я подробно объяснила ему о ситуации. Знамя получили, премию тоже, а обещанной оплаты до сих пор нет. Николай Диомидович повернулся к директору и сказал, я привез тебе зарплату, расплачивайся ты, вину признай! Он даже извинился за него. Видели ли бы вы красное, как рак, лицо директора! Я, конечно, каюсь, совершила нетактичность, но быть вульгарно и публично обманутой мне не захотелось. Мне было все равно, сколько он заплатит за мою работу, но принцип мне был гораздо важнее всего! Зачем тогда обещать публично, в присутствии множества учителей, а после идти на прямой обман? Надо было прямо и откровенно сказать, что платить не будут, это общественная нагрузка и так далее. Тот, кто знает, что такое оформительская работа в школе, тот согласится со мной, что это адова работа, особенно, если ты еще занят уроками в две смены, студией, тщательной, длительной  подготовкой к урокам и к занятиям, когда нет времени на отдых и на сон. На личные дела нет даже минутки. Нет личного времени у учителя, нагруженного, как савраска, выше всех возможностей!
 После этого незамедлительно началась война между мной и руководством школы, включая и завхоза. Некоторые учителя, придерживающиеся и дружившие с женой директора, тоже были против меня. Против меня были даже те, кто был далек от них, либо придерживался нецйтралитета. Оказывается, можно узнать любого учителя, когда начинается противостояние между одним членом и руководством школы! Вокруг меня постепенно установился вакуум. Как будто, я оказалась прокаженная, неприкасаемая. Со мной старались не разговаривать, не садиться рядом со мной на педсоветах и собраниях, не поддерживать со мной никаких отношений. Я чувствовала иронию по отношению ко мне, уколы, резкие выпады в угоду директора и завуча. Кто-то откровенно смеялся над моими предметами, системой оценки работ учеников. Даже высказывался за отмену этих предметов вообще, зачем они нужны в школе? Надо добавить больше русскому языку, литературе, математике, физике и прочим остальным. Надо отметить, что мои уроки шли один раз в неделю, а уроки русского языка, математики ежедневно и что-то грамоты высокой не наблюдалось среди учащихся. Дошло до того, что некоторые учителя откровенно требовали завышения оценок тем ученикам, которые, якобы, четверочники и отличники, а мои оценки портят картину успеваемости. Я ставила  тройки и двойки за отсутствие труда и прилежания, за действительную успеваемость. Мои предметы портили картину успеваемости по всей школе. Кому-то разрешено ставить двойки и тройки, а мне нет. То есть мне, как предметнику вменялась вина полной некомпетенции  в предметах.
 Завуч Наталья Борисовна требовала от меня списка оборудования, плакатов, измерительных приборов по предмету черчение (линейки, угольники, транспортир, циркуль), список пособий раздаточного материала формально. На деле все списки исправно выставлялись ей как завучу до того, как она начинала напоминать учителям об этом, все списки она отправляла от школы в школьный коллектор. Так было из года в год, а пособий у меня не было. Никаких таблиц по черчению, рисунку, по техническому оборудованию кабинета(фильмоскоп, диаскоп, другие приспособления и аппараты). Они , оказывается, приходили, а завхоз по неписанному приказу направляла их другим предметникам, даже не заявившим об этих инструменетах и пособиях! Все это я видела у других предметников, у жены директора, у кого угодно, но только не в моем кабинете. Зачем историку, географу, химику транспортир, угольник, циркуль? Зачем преподавателю английского языка приборы, предназначенные для черчения и изобразительного искусства?
 Не имея плакатов и таблиц, я сидела ночами до утра, готовила их по всем классам сама, на купленные на мою скудную зарплату несметное количество ватманской бумаги, краски, тушь, плакатные перья. Колотила своими инструментами стенды и плакаты, натягивала их бумагой и писала на них образцы шрифтов, цифр, учебные рисунки, чертежи. Пока не заметила, что на высланные в школу по моим спискам и заявкам, сама завуч резала на кусочки, на обратной стороне таблиц писала расписание уроков и различные объявления. Сколько же времени попусту было потрачено мной на делание плакатов, когда были готовые издательские плакаты по черчению! Вот тут у меня не было границ моему возмущению! Я поняла, что завуч - враг моего предмета, моего здоровья и лично меня. Сколько же  в человеке желчи и ненависти может быть? Изо дня в день мне подкладывать всякие свинства. То уроки были поставлены так, что дети не могли чертить дрожащими руками после физкультуры, то в конце, то через два, три окна и весь день был разбит, как осколки. Нельзя было никуда отойти, добежать до дома, узнать, как там маленький ребенок? То в одно и то же время уроки в разных классах! И так все время, постоянно выслеживая малейшие промахи, слово, как будто преследуя зверя! Мне было смешно все это наблюдать. Я была уверена в себе и знала четко, что мое отношение к детям, к ученикам не изменится. Я буду требовать от ленивых учеников прилежания, а успевающих во время  хвалить и ставить в пример. Ко всем относиться ровно и дружелюбно, без сюсюкания. Я тщательнее готовилась к урокам, но, когда специально направляют учеников, особенно подростков на нарушение дисциплины и травят учителя откровенно, то это ни в какие ворота не шло! Так делало руководство школы и некоторые их "друзья-единомышленники",  тут надо было иметь железную выдержку и стальные нервы! Я с головой уходила в творчество уроков. Стремилась работать по интересной программе Бориса Михайловича Неменского, который как раз в наисложнейшее время моей жизни опубликовал книгу "Мудрость Красоты". Как она мне помогала! Я с блеском выходила из трудного положения. Уроки были интересными и для меня, и для учеников! Отсутствие базы меня не приводило в уныние. Приходилось покупать на свои учительские все, что нужно было для уроков, но и их старались растащить, испортить! Весь свой летний отпуск я занималась подготовкой к урокам, искала и находила изюминки в каждом уроке для каждого класса. У меня даже возникала мысль, разработать план для каждого ученика программу по ИЗО, изобразительному искусству. Это такая громадная и благодатная область для творчества, ознакомления с культурой и искусством. В повседневности же творились необъяснимые вещи. Меня упорно старались поставить на унизительное положение дополнительного, необязательного образования. Мои предметы объявлялись неважными и ненужными. А между тем, культура все ниже и ниже опускалась и этому способствовали сами учителя, сама система школы, существующая негласная иерархия предметов.
  Считаю своей заслугой, что не позволила себе быть втянутой в эти интриги и междусобойчики. Мои ученики и мои родители меня уважали и любили мой предмет. Например, уроки в третьем классе переходили в конце года в спектакль и к театру, к спектаклю готовились все с интересом и с воодушевлением. Директор, уже другой, благодарил меня за организацию детей и не догадывался, что это было продолжением уроков, как апогей, как более высокая ступень! Я брала на себя непосильную нагрузку и были моменты, когда физически не смогла справляться с ними. Здесь я могу в этом повиниться. Я попросила разгрузить меня и отдать часть классов другому учителю. Пусть это не будет вами принята, как реклама самое себя, оправдание себя в чем-то, но, действительно, мной была проделана огромная работа по реабилитации искусства в той школе, его значение в деле воспитания подрастающего поколения. Я посчитала, примерно, сколько прошло через мой кабинет Изо и черчение учеников в той школе? Более тридцати тысяч детей и подростков за все шестнадцать лет моей работы там. Кому-то  из них я внушила, что трудиться и творить надо во что бы то ни стало и вопреки всему! Наверняка, некоторые из них помнят мои уроки , изостудию и меня. Если я помню, значит и они меня помнят. По крайней мере, я надеюсь. Ну, а если и не помнят, так что ж? Ничего в этом преступного нет. Наверное, так и должно быть. Время идет и многое забывается, многих не помнят. Я же помню наиболее ярких учеников, личностей.
 Я также с интересом наблюдала, как же сами учителя могут чувствовать себя учителями? Я уехала оттуда с большим облегчением, только с грустью, что уезжаю от своих любимых учеников и родителей. Работала в школах Москвы. Та закалка, которую я получила там, в той далекой февральской школе №32, дало мне возможность быть готовой ко всему, к любой ситуации. Я не была новичком в интригах, я просто игнорировала их,  не тратила свои душевные силы на это, зачем? Для меня было главное - творчество детей, оттачивание мастерства, после студентов и мое! Творчество всегда помогало людям в любой ситуации. Помните, если я упаду, то музыка меня поднимет! И она поднимала! Творчество - это великое дело, оно исправляет человека в лучшую сторону, поддерживает в трудную минуту, дает много сил и вдохновения в жизни, в любви, делает человека человеком.