Pro fanum

.
У ворот стою, стучу, но меня не пущают.
Ворота ржавые, и с обратной стороны замок
тоже ржавый, небось, ибо собой воплощает
темпоральной несговорчивости зарок.
.
— Кто там стучит, это кто такой борзый?! —
слышу окрик из-за толстенной стены.
Отвечаю: — Тот, кто пришёл с мороза
из забугорной одной страны.
.
Из-за чуть ли не заполярного круга
сюда привели меня поводыря стопы,
ведь я слеп, но посредством немого друга
я горы перешёл, побывал в степи…
.
Но родина моя не в Заполярье вовсе,
а там, где, корчась, восходил мой дух,
что, пробудившись, говорил — готовься
быть посланным волею пославших тя непрух.
.
И потому мой голос хрипл, а песня бездомна,
и, отполучав своё под зад и под дых,
я скорчился навек уже, подобно
тому, как, ломаясь, корчится этот стих.
.
Мне всё обрыдло — стучу по инерции,
и пропал куда-то поводырь немой,
вам нужен изюм или горстка перца,
дивертисмент, а не подлинный голос мой.
.
Понимаю, у вас очередной кризис и чумная зараза
и на хрен не нужен вам лишний рот,
женщин, детей, стариков у вас и так уже как грязи,
хотя прожиточный МРОТ неуклонно растёт.
.
Но этому причиной инфляция духа и тела
и скрипучие потуги Гутенбергова станка,
что эфемерное слово претворяет в дело,
ставшее итогом панкреаторского пинка.
.
Бумажная энтропия поначалу весело и игриво
самовоспроизводилась во человецех из года в год,
пока не взошла опарой на сингулярности Большого Взрыва
и не стала тем, что когда-нибудь нас убьёт.
.
…Стража однако не прельщалась эдакими речами:
— Профан, исчезни, ты опоздал на бал!
— Ухожу, ухожу, не гремите ключами
и алебардами… Исчезаю, почти пропал.

1.05.2015(17–35), #парийские_песни
© Андрей Лопухин