Штрифель и брют

Медленно всплываем в реальность. На паркете почти высохли вишнёвые подтёки – Мись опрокинула бокал с божоле.

– Давай я сварю тебе кофе? По-вьетнамски? У меня и чашечка специальная есть. Будем сидеть, смотреть, как набухают и падают капли, медитировать и представлять, что мы в Сайгоне.
– …
У меня нет сил отвечать внятно, поэтому мычу из вороха шкур что-то одобрительное.

Кофе умопомрачителен. Как и всё, что готовит Мись. Внезапно она спрашивает:
– Так что же случилось с тобой в те две недели, пока я мёрзла в Порто?
– …
Что я скажу ей? Что почти сошёл с ума накануне новогодней ночи? Страна звенела хрусталём и пожирала мандарины, а я поил брютом яблоню штрифель, жёг пальцы бенгальским огнём и плакал.

Вечером я получил от неё письмо.

«Скоро придёт муж. Замариную на ужин куриные грудки. Никакого устричного соуса и имбиря, всё как он любит – только бальзамический уксус, чеснок, немного подкопчённой паприки и морская соль.

Господи, мне сорок лет. Сорок! Долбанных! Лет! Почему я не могу унять слёзы? Вино? Чушь, я могу выпить в два раза больше. Соль и копчёная паприка… сорок прожитых лет и чувство, которое я не могу описать. Устричный соус… внутри что-то есть, я наполнена этим...

Семь часов вечера, ты приехал незадолго до полудня. Боже мой, мы провели в постели почти 4 часа... Что мы делали? Я ничего не помню. Меня затянул какой-то водоворот. Будто сорвали кожу, и я прирастаю к тебе. Вплавляюсь в тебя. Чёрт, что за чушь...

Нет, устричного соуса не нужно. Может от этого и хочется плакать? А ещё потому, что пришлось оторваться друг от друга? Май, цветёт сирень, я в легчайшем белом платье плыву в потоках весеннего света, а навстречу ОН – мальчишка-хулиган. Опасный, «большой», невыразимо притягательный! Летом я еду на море, мама уже купила первый мой взрослый купальник. Я часто надеваю его, кручусь перед зеркалом… до чего же сладко видеть, как облегает грудь пёстрая ткань и представлять, как падает на меня ЕГО взгляд... Вот он оборачивается, этот хулиган, гроза класса, скользит взглядом по моим обнажённым лопаткам, и – незнакомое чувство теплоты разливается по телу...

Сорок долбанных лет... И только ТЕПЕРЬ я это ощутила? Что между нами было? Первая взаимность?»