В сумраке...

В автобусе дымном
               я пьяный в дымину,
смотрю, как линяет за стеклами дыма
вечерняя продымь
                в ночную портянку.
Поют петухи
      в микрофоны морзянку,
баранку водила
             вращает зубами.
Играют «в бутылочку»
                веселые скауты,
и капает, капает
            кровь крокодилов –
с их пальцев, сосцов
            и подмышечных впадин…
Ах, да, я же бог
           крокодильих останков,
а значит –
           сочится,
                сочится,
                струится
из кожаных глаз моих яд
вперемешку
           с опилками.
И падают детки
           монетками мести
в кошёлку
           кондукторши
из шкуры заката.

   ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх
                В сумраке…


В сумраке смертном
меж сумречных ёлок
(с писаной торбой
на тощем заду)
слепо бреду я,
давя помидоры,
вяло иду –
куда смотрят глаза.
                ***
Сзади рычат
шоколадные зайцы,
сзади хохочут
девки из глины –
я же лениво
из топкой трясины
ноги – ходули тяну
за стальные косицы.
                ***   
С каждого боку,
и сверху, и снизу,
квохчут лягухи
медведям романсы –
я же лениво
губной мясорубкой
воздух на мясо
рублю из стихов и котят.
                ***
В сумраке ****ском
меж скрюченных ёлок
(с вытекшим мозгом
из порванных лёгких)
шаг свой печатаю я
по стеклянной брусчатке –
скованной бесами
из чьих-то отторгнутых душ.

    хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх               
               
Стоят они,
      как замершие рыбы.
Стоят они,
      как умершие льдины.
Телами серыми заткнули устье.
Застряли в глотках
               семенами правды.
                ***
Бурлит река,
                шипит,
                лютует,
                клохчет.
Грызет,
     корёжит от бессилья
                корни.
Забытых в небе богом звёзд.
                Их дочек.
Распахнутых меж ляжек
                женских дырок.
                ***   
И тает вечность.
                Истекает слизью. 
Минуты превращаются в столетья.   
Что ж…
Их сбиты будут крестики
                в прицелах.   
                *** 
И замерли на станциях, вокзалах,
Разбитых на снежинки – километрах,
Суставчатые рыбы – электрички.
Вагоны – льдины.
           Семена – составы.      
                ***      
Течет в небытие
                река – дорога. 
С железными мостами.
                Шпалами – людьми.
Повязанные
            проводами нервов
Их умы – свой ритм
     согласуют
                с дырками
Меж туч. Со звёздами
                в мякине неба.
Между женских ляжек.
                Рыбами в волнах.
И замерли они на плащаницах
Городов – вокзалов.
                Электрички. Что ж…
Билеты
         в небытие
                прожитых жизней.

     ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Ленивый вечер. В кресле.
Пепельница – чашка на столе.
Что слева от меня
И креслу сводный брат.
По скрипу.
Издаваемому от натуги телом.
Я задумчив.
Я глотаю кофе сгоряча.
Забывши про пиалу
С ледяным сиропом чая.
Мигают трещины на потолке
Фантомами угасших звёзд.
В разводах дыма бородатый свет
От ртутных ламп. Смеется
При попытке моих глаз
Увидеть тайный знак.
В комочках пепла и слюны
На дне.
Сосуда с трупами окурков.
Ленивый вечер.
Лишний козырь в рукаве
У моего соперника
По подкидному дураку.