Снеговисть поэма 1970-х

                СНЕГОВИСТЬ
                (постромантическая поэма)

Снеговисть  -
                это  нежность  и  ненависть —
Зачем-то  слитые  вместе,

Это  последний  февральский  буран
                дождался  тёплой  мести.
За горечь нелепых лет,
                злые догадки зрелости
Не прокляну я век
                лютой моей  снеговисти.

Снеговисть, где ты,
                и что ты, когда ты?
 Шагают  сквозь вихри
                мужчины-солдаты
Там чёрные брови, 
                твёрдые  лица.
Снеговисть  воет,
                снеговисть   злится.
Крути,  продувная,
                вали без разбору,
Все вперемешку —
                святые и воры,

Белым-бело  — всё замело.

Ну и погода,
                ни дыма,           ни хаты,
Куда  вдруг исчезли
                мужчины-солдаты?
Студёно и тускло —
                декабрь и январь,
Снеговисть  ластится —
                хитрая тварь,
Крутит, неверная,
                к  тёплому  никнет,
Вскрикнет протяжно,
                сироткою  всхлипнет.
Не верю, не верю!
                Да кто пожалеет?
Снеговисть плачет —
                душа цепенеет.
В заносах глубоких,
                на каждой версте,
Желаний распьятья
                на тёмном кресте.
Но если не веришь ты
                лжи и наветам,
Склонись
                над изменчивым
                зыбким портретом.
Струится,  змеится
                заснеженный  свей,
Судьбы паутина
                над пропастью дней.
То линии жизни
                и линии смерти
Сплетаются  в  белой
                ночной круговерти.
Свивает позёмкой,
                сметает в сугробы
Досаду и радость,
                веру и злобу.
Уносит их ветер,
                мешает с порошей,
Проносит над миром
                нелёгкою ношей,
И стаей голодной,
                как тощие волки,
Летят по России
                различные толки.

Эй,  снеговисть,  кружи, кружи
Эпохи твоей статиста,
Было ли, не было — не тужи,
Во поле  чисто,  чисто.

Ну и погода,
                ни дыма,
                ни хаты,
Но снова шагают
                мужчины-солдаты —
Песня на марше,
                «Гренада»?
                «Тачанка»?
Составы,
                составы летят с полустанка.
Мужчины!
                Солдаты!
                В далёком году
Мы в сёдла бросались
                врагам на беду,
Били — наотмашь,
                резали — напрочь: —
Кровью залейся,
                только  не  плач  нам!
Песня затихла,
                снова — ни звука,
Снеговисть  воет —
                бледная сука,
Степью завюженной,
                далью бездонной
Посвисты пуль,
                перестук эшелонный,
Смертные хрипы,
                тиф, да разруха,
Машет косою
                хромая старуха

Белым - бело — совсем замело.

В пустыни сонной,
                в лесной глухомани,
Попрятались в избы
                Тани и Мани.
Прялка жужжит,
                лучина мерцает,
Кто-то на картах
                старинных гадает,
Воск выливает
                в студёную воду,
И ворожит
                на лихую погоду,
Но кто там следит,
                за ночной ворожбою?
В двери скребётся
                несмелой рукою,
Зыркнул  огнём
                в слюдяное окошко,
Скоком звериным
                исчез по дорожке,
Силой нечистой   
                завыл,  замяукал,
Будто копытом
                по насту постукал.
Дрожат ворожеи,
                ветер — с налёта,
Взялся буран
                за ночную работу.
Глазницы и брови —
                белая маска,
Вихрей косматых —
                ведьмина пляска,
Снеговисть люта,
                не ждите пощады,
И мечет февраль
                боевые заряды.
Душа — нараспашку,
                навылет прошита,
Бесятся кони,
                грохочут копыта,
Ветер уносит
                романтику века,
Тонет в сугробах
                подонок-калека,
Гаер бездомный,
                шут поколений,
Воет,
                вы-ла-мы-вая           колени:

«Быть мне, не быть мне —
                какое вам дело?
Мне бабу,  да водку,
                да парабеллум,
Какая паскуда
                руку протянет,
Тут же усохнет —
                больше не встанет.
Снеговисть,
                вот я,
                рви мои жилы,
Эх, напорюсь
                на тройчатые вилы.
Куда же, куда
                разбежать-подеваться,
Зверем-гадюкою
                выть-извиваться...»

Эй , снеговисть,  кружи, кружи
Эпохи твоей  статиста,
Врали ли,  верили,  не тужи,
Во поле чисто, чисто.

Прохладное слово —
                снеговисть  эта,
Держала за пазухой
                тёплое  лето,
Да как ударит...
                по рукоятку
Вонзила тепло
                мне,      под лопатку.
А я  не услышал —
                со смертью братался,
Упал и не умер,
                и жить не остался...
...Ни газовых камер,
                ни Эльбы в знамёнах,
Снеговисть —
                саван на похоронах.
 
Белым-бело — вконец замело.

Снеговисть,
                где ты,
                была ли когда-то?
Шагают,
                шагают
                мужчины-солдаты .
Там чёрные брови,
                твёрдые лица,
И  сгинула  снеговисть —
                бред-небылица.
Мужчины!
                Солдаты!
                В хрустальном гробу
Качается парень
                на белом снегу,
Снимите с него
                иностранные шмотки,
Ружьё  ему  дайте,
                шинель и обмотки,
И с ним,
                проницая пласты лихолетья,
В третье
                шагнёте
                тысячелетье.