Вовка и контрабас

Федя играл с Вовкой в оркестре за одним пультом на контрабасе. Их называли ещё «братьями Стругацкими», особенно когда они лабали вариации в последней быстрой части «Светит месяц», когда и обычную басовую партию сыграть было непросто, и когда играли необязательное соло в унисон с басами в увертюре к опере Глинки «Руслан и Людмила».
Федя с Вовкой были хорошими приятелями, и умудрялись общаться даже в паузах, не говоря о перерывах. Вовка работал учителем в средней школе, а в оркестре играл по выходным. Кроме всего прочего, он делился с Федей своими амурными похождениями, и по его рассказам было похоже, что он не пропускал ни одной молоденькой учительницы. А однажды он даже показал одну из своих любовниц воочию – та пришла на концерт во дворец культуры со своей подругой, а Вовка пришёл с Федей и они как бы случайно встретились в фойе, не проронив ни слова (Вовкина пассия лишь опустила глаза и покраснела) – «конспирация – прежде всего». Её муж был большой шишкой в городе, и поэтому любовникам нужно было быть чересчур осторожными.
А вскоре Вовка перешёл работать в райком комсомола вторым секретарём, чем очень удивил Федю. У него ещё друзей-«комсомольцев» не было. А Вовка по дружбе познакомил Федю с первым секретарём, который предложил ему освобождённую должность секретаря комсомольской организации музучилища. Время было перестроечное, и секратарь держался по-свойски, сразу же перейдя на «ты», а Федя пообещал подумать. Нет, несмотря на возможные перспективы, комсомольская работа ему не улыбалась, но он не захотел сразу отказывать.
Впервые Федя побывал в 30-и километровой зоне вместе с оркестром. Вовка уже тогда не поехал с ними, уповая на занятость. Первая тревога после взрыва блока Чернобыльской станции прошла, киевляне проводили жаркие летние дни на пляже, и Федя с улыбкой вспоминал 1-е мая, когда оркестр после выступления в филармонии из-за исчезновения шофёра вместе с автобусом, шёл через Крещатик в Октябрьский Дворец пешком. Было праздничное народное гуляние, центральную киевскую улицу перекрыли для транспорта, и музыканты, неся инструменты(«играя Тосканини»), с трудом пробивались сквозь весёлую толпу, отдельные представители которой всё норовили дёрнуть за струны контрабаса или ударить в литавры. Вовка ещё шутил: «Оркестр Чернобыльского Театра на гастролях».
А теперь оркестр поехал ещё ближе к станции и выступал в палаточном городке ликвидаторов, в большом походном клубе – огромного размера палатке со сценой и стульями для зрителей.
А следующие гастроли - для малого состава – народного трио - в Чернобыльскую зону организовал уже Вовка по линии комсомола. В тот раз у Феди была возможность поговорить с «партизанами» - мужиками разных специальностей, призванными на военные сборы с разных концов Советского Союза и отправленные ликвидировать последствия аварии энергоблока. Ликвидаторы сетовали, что у них нет надёжных костюмов химзащиты, что хотя им и выдали накопители радиации, они уже давно накопили то количество рентген, при котором «партизан» должны были отправить домой, и теперь болтались на шее как бесполезная игрушка.
Это была правда, которую не прочёшь в газетах, и которую Федя запомнил на всю жизнь.