Опосля пассажирского бала. Глава 3

3

«Это нормально?» – зачастую можно услышать риторический вопрос киевской тётушки, возмущённой тем, что соседский 15-летний паренёк сделал себе модную причёску. Да… Если бы наше общество было во главе не с тётушками, а именно с пареньками – сидели бы эти кухарки, как мышки, и пекли свои пирожки с волчьими ягодами, сами же их впоследствии и поедая!
Нормально – это когда слово «дом» короткое, слово «троллейбус» средней длины и слово «достопримечательность» длинное. Ведь даже в КНДР нет такого критерия нормальности, чтобы все слова состояли, скажем, из семи букв. Нормально – это когда у одной певицы контральто, у другой меццо-сопрано и у третьей – сопрано, причём у каждой – свой и только свой тембр. А как для земных городов – в пределы нормы входит даже то, что один троллейбусный маршрут не меняется десятилетиями, а другой за семь-восемь лет принимает уже пятую версию!
Совковое общество по сей день считает героизмом упрятывать в психушки тех, кто не принимает стадного мышления, а потом лизать пятки дипломированной старухе, которой и жить-то осталось всего ничего, но которая всё же успела сломать личность (именно личность!) перспективного парня. Именно такие бабки и идут работать, в частности, кондукторами. Ведь на должности маркшейдера никем не покомандуешь…
Я прекрасно знал, что есть нормально для меня и только для меня, ещё классе в четвёртом. Школьная программа социалистического общества, естественно, такого решения не поддерживала – равно как граммофоны не поддерживали USB. Для меня было бы идеальной нормой послать к чертям собачьим еженедельные политинформации и предэкзаменационные консультации, отжимания и подтягивания, УПК и НВП – и вместо зубрёжки ненужного материала под гнётом учительских угроз испортить жизнь руками дядек в штатском наслаждаться и наслаждаться троллейбусным и трамвайным колоритом Киева 80-ых годов XX века. Дома же клеить целые депо бумажных моделек 9Тр и 14Тр, 15Тр и ДАКов – по одной простой причине: это приносило радость. Не стану вдаваться в подробности насчёт того, как меня обламывали. Суть лишь в том, что психику мне ещё тогда поломали, а теперь тычут носом в заверенные многослойными печатями и подписями бумажки и говорят, что я к вождению непригоден. Эдак и я могу споить бисопрололом какую-нибудь энергичную бабку, а потом ехидно спросить: что же это вы, Ольга Сигизмундовна, даже зад свой с лежанки поднять не можете?!
Мне нужно было тогда завершить процесс наслаждения киевскими поездками, чтобы к 19–20 годам выйти, что называется, на новый виток развития. Для этого не мешало бы взорвать здание военкомата – ну, хотя бы попытаться… В идеале можно было бы вообще как-нибудь обеспечить всем более-менее влиятельным дуракам и самодурам СССР неминуемую гибель, а потом жить и быть уверенным, что никакая бабка в троллейбусе на тебя уже не наорёт и никакой начальник отдела кадров обувной фабрики не станет требовать, чтобы ты посвятил тридцать не худших лет жизни раскрою кожи в шумном цехе. Больше всего меня озадачивал момент, когда одна из таких бабок помирала, а потом съезжались родственники – вплоть до семиюродных! – и поднимали такой скорбный вой на всю Оболонь или Борщаговку, будто это новенькая «Шкода-15Тр» попала под железнодорожный локомотив.
Худо-бедно освободился я от влияния совковых стандартов примерно к тридцати годам, а из когтей помешанных на кормёжке маминых подруг – так и вовсе в 37. Начинать что-либо качественно новое теоретически ещё можно было, но уже и самому было смешно: даже пластинки – некогда главнейший мой фетиш! – потихоньку стали переходить в разряд анахронизмов. Это в Иннеаре никто не скажет, 37 тебе или 80, 569 или 2 981 140 лет – разве что угадать случайно могут. Уставая физически от тех же поездок (особенно с бирзалами, скажем, между Тр14 и А42, Тр27 и А70), я почти всякий раз не добирался до пластинок – попросту хотел спать. А разгадка проста: к этому моменту мне надо было выйти на тот уровень, когда полуспортивная ходьба по мостам через Днепр – добровольный выбор, а не «надо идти, потому что машины нет, не будет и быть не может». Тысячу раз правы те, кто говорит: на машину нужно заработать. И в то же время все эти люди (преимущественно «папики») первую машину своим сыновьям дарят не за красивые глаза и не за пятёрку по алгебре. На последующие легковушки – не спорю, они уже зарабатывали сами. Но как мог, например, мой одноклассник Андрей в дефолтном 1993 году, будучи 23 лет от роду, только-только окончив мединститут, заработать себе даже на «ЗАЗ-968М»?!
Участники форумов сайта «Памяти киевских трамваев» на первый взгляд – рьяные фанаты трамваев, троллейбусов, автобусов, метро и всего, пассажиром чего любознательному мальчишке быть приятно. А потом одному, другому, третьему улыбнулась удача – и все «хором» сдали на права. Что я тут могу сказать? Не дураки ребята, не дураки…
Это на современном языке называется «апгрейд». Для них опосля пассажирского бала настало вождение, а не осень сразу после весны.

В феврале 2012 года, уже перенеся обширный инфаркт кармы и поняв, что Земля – не самая справедливая планета во Вселенной, я… принял на постой того самого Коську, который в далёком 1995-м также нокаутировал меня фактом своего водительского «крещения». Вот и живём уже почти год, аки ёжик с медвежонком, деля углы в одной-единственной комнате. Его-то я простил; более того, хотелось бы как-то и его провести с собой сквозь бельмэрижу – и там поручиться за него, что он не только ни одной педали не обидит, но и звукоснимателя на пластинку не поставит. От Костюгана я также ожидал чего угодно, только не вождения – и мои стихи 1996–2000 годов тому подтверждение. Радикальное отличие Коськи от Димона лишь в том, что первый мне ничего не обещал…
Разбойник он тот ещё, хоть ему и страшно не нравится, когда я это констатирую. А парень добрейший… Бывает на Земле и такое.
Если бельмэрижу его не «запилит», я предложу ему лесной домик, аналогичный моему, где-то метрах в пятистах от своего. Согласится – значит, надо будет созывать нехилый полк лесных котов для охраны ног Костюганчика. А то пацаны сразу определят, что он в прошлой жизни три автомобиля ногой пилотировал, и оставят беднягу без правой ступни как минимум.
Это нормально, когда парень отвечает за то, что пнул.
Ненормально, когда пинки поощряются.

Вам известно, что такое тессеракт?
Я тоже, услышав такое мудрёное слово, первоначально подумал, что это такие таблетки – был же когда-то тусупрекс от кашля. «Сам ты таблетка! – съязвил Димон, взявший себе в 2009 году такой ник для нескольких социальных сетей. – Открой Википедию и почитай!»
Выявилось, что так называется четырёхмерный гиперкуб – т. е. правильное стереометрическое тело, в каждой вершине которого сходятся не три, а четыре ребра – и при этом все углы прямые. Словом, мой тогдашний друг стал косвенно развивать тему параллельных миров и более совершенных, нежели земное, измерений. Поворот его мыслей в область фантастики ещё больше убедила меня в том, что опускаться до шофёрства прославленный киевский пианист не станет. А ещё он говорил, что наша Вселенная – это одна маленькая «ягодка» в огромной грозди из разных вселенных, то бишь гроздь – это Мультиленная, а мы вольны создавать себе новые и новые вселенные на ней. Что же до автомобильной тематики – его устам принадлежит вывод: «Машины должны передвигаться быстро, плотно и без аварий – следовательно, ими должны управлять не люди, а роботы».
Буквально через месяц Димон озвучивает мне по телефону своё намерение сдать на категорию «B»! Тессеракт хренов… А я чётко видел домик, в котором бы он жил неподалёку от улицы Фредди Меркьюри.

Нет, мои разъезды по Киеву на Т/Тр/А не были затянувшейся ошибкой, хоть и привели меня в тупик на оставшийся период существования в увядающей телесной оболочке. Просто на верном пути в Иннеару я наткнулся на тяжелейшее испытание – и пусть горе-автомобилист не думает, что очередной Кибальчиш победил целую Швамбранию. Мне сейчас взять себя в руки нелегко, но и психовать ночами негоже: так ведь и деменцию можно заработать, и перед Справедливым Судом бельмэрижу в упор не заметить… Я спасаюсь медитациями и душевными телефонными беседами с Димой-художником, а также прослушиванием песен в исполнении самого талантливого мальчишки на постсоветской эстраде – Серёжки Чумакова. Вот уж где голосина и обаяние, а также вечное мальчишество… Бедолага целых тринадцать лет был в запое благодаря усилиям власть имущих. Вернулся, босячуга! И ни капельки не испортился! Что ж, это для меня огромная радость. Именно его голоса мне и не хватало для озвучки первопейзажей с сараями-бытовками возле железнодорожных полотен, забавными пешеходными светофорчиками с надписями «стойте» и «идите», птичьими стаями, улетающими в лазоревую неизведанность…
Хотелось бы через много-много лет в Иннеаре регулярно слышать и видеть на сценах крупных концертных залов и в парках отдыха живого Серёню. Хотя по типажу он даже не иннеарский, а скорее мелланозорский парень – жгучий брюнет с ярко-синими глазами, которому и педальку на «растерзание» за такой волшебный голос предоставить не грех, и десяток-другой безликих невольниц… Такие сверхкреативные пацаны способны творить чудеса – Серёжка, в частности, своим пением. Если бы сейчас по радио и телевидению, как и в начале 90-ых годов XX века, звучал этот певец наравне с мировыми знаменитостями, – преступлений совершалось бы в десятки раз меньше. Что ни говори, а о Чумакове уж никак не скажешь, что его на сцену протащил богатенький папик.