Добрыня Никитич и Настасья

Едет Добрыня и песню поёт,
Навстречу ему кто-то идёт
И звонким голосом кричит,
Что воздух вкруг него звенит:

–  Ты куда-нибудь спешишь
Аль так просто здесь стоишь?
Может, хочешь ты сразиться
Аль сперва пойдёшь молиться?
Что, Добрыня, будем биться,
Будем биться аль мириться?

Добрыня головой качает
И невежде отвечает:

— Ты невежа, как я гляну,
Бить тебя в полсилы стану.
Будем биться, коль не шутишь,
И воды так сяк не мутишь.

А прохожий отвечает,
Что напрасно он стращает:

–  Хвалишься ты, и вовсе, зря,
Если честно говоря.
Биться – это ж не жениться,
Если биться, значит биться.

Принял вызов богатырь,
Выбрали они пустырь.

Прохожий с силой замахнулся,
Но, к сожаленью, промахнулся.

Копьё Добрыня обернул,
Тупым концом в врага воткнул.
Упал с коня на землю тот,
Кто не жалея свой живот,
Бросал Добрынюшке в лицо,
Образное одно словцо.

С коня Добрынюшка слезает,
За латы сбитого хватает
И латы рвутся на груди …

– Добрыня, стой же, погоди. –
Рубашка с плеч долой летит
И перед ним ногой стоит
Красавица-девица
И смотрит, как тигрица.

Глаза Добрыня опускает
И в сторонку отступает.

– Что ж, Добрыня дорогой,
Вижу, справился со мной.
Можешь подвигом гордиться
И победой насладиться –
Ты девицу победил!
Что стоишь теперь без сил?
Неужто ты устал, сражаясь,
Аль устал ты выхваляясь?

– Да неужто ты девица,
А я думал, что тигрица. –
Плащ девице подавая, –
Ты такая боевая!

– А ты снова хочешь биться?

– Нет, уволь, давай мириться.
С женским полом не воюю
И сейчас не торжествую.
Кто другой с тобой пусть бьётся. –
Говорит он и смеётся. –
Только это без меня –
Честь превыше для меня!

Вдруг девица тут смягчилась,
Ему в пояс поклонилась:

– Ты, Добрынюшка, прости!
Знаю, любишь ты блюсти
Правила, законы боя
И не сторонник ты разбоя.
И скажу тебе без лести,
Образец ты русской чести,
И по этому сему, –
Молвит девушка ему. –
Должен ты на мне жениться
Или вновь со мною биться.
Если скажешь «Нет!» умру,
Только завтра поутру,
А сейчас в обхват возьму
И в овсяный блин сожму.

Добрыня смотрит на неё,
Не понимая ничего.
Смешны, приятны её речи,
Он даже рад нежданной встрече.
А в глаза её взглянул –
Там в глазах и утонул.
Белолица, ясноока,
Стоит, вздыхает одинока.
И стала вдруг ему милей,
Чем сто посулов королей.
Он обнял девушку рукой
Да притянул в себе другой,
Со сладких уст медку испил
И деве красной объявил:

– Я своей честью дорожу,
И ты мне в помочь, я гляжу.
Отныне ты – моя жена
И слушаться меня должна.
А я отныне муж тебе,
Что дан твоей златой судьбе.
Теперь по жизни мы пойдём
Рука об руку день за днём.

Улыбка на лице сияет,
Что «Я довольна!» означает.

– Как звать и величать тебя?
Я должен знать, тебя любя.

– Настя я, Микулы Селяниновича дочь. –
Смахнула слёзы счастья прочь.

Друг другу руки они дали
И в дом Добрыни поскакали,
Поклявшись разом век прожить
И друг дружкой дорожить.

Дорога им лежит прямая,
Что не видать конца и края,
Дорога, что ведёт домой
Его с женою молодой.

Дни, как минуты пролетали,
Сердца любовью расцветали,
И не заметили они,
Что приближаются огни –
Родимый дом встречает их,
Таких родных и дорогих.

Добрыня маму обнимает
И свою Настю представляет.

– Вот, матушка, жена моя,
Помощница послушная твоя.
Люби ж её, не обижай,
Всегда прощай и обнимай.

В их дом вошли любовь и мир.
И учинён был княжий пир,
Где прославляли молодых
И предков всех сейчас живых.

С тех пор у них так повелось,
Что счастье из души лилось.
И радость в доме поселилась.
Мечта Амелфы тоже сбылась –
Её сынок отныне с ней,
А для него всего важней
Его Настасья молодая.
Не ездит он теперь, блуждая,
В степи дикие гулять
Да границы охранять.

Теперь душа его, как птица
Возле Настеньки гнездится.
Добрыня с Настей постоянно
Всё обнимаются желанно.
И дней приятный, тихий бег,
И очень добрый, нежный смех,
Прогулки ночью под луной,
И в душах их живёт покой.

Три года мигом пролетели,
Как соловьи им песни спели.

Однажды утренней порой
С души его ушёл покой.
Тоска подкралась невесома,
Что он сидит всё время дома.
Душа тоскует по свободе,
По дикой матушке-природе
И жаждет ощутить пока
Хотя б порывы ветерка.

Не хочет обижать жену,
Что снова рвётся на войну.
Да только сердце не унять:

– Поеду в поле пострелять.
Прощай, жена, прощай и, мать!
Вы остаётесь меня ждать.
Жди верой, правдой, дорогая,
Как прежде маме помогая,
Да только помни, что когда
Зайдёт последняя звезда,
Что год уж третий завершает,
Тебе никто не помешает
Оставить этот дом навек.
Когда на землю ляжет снег,
Ты можешь выйти замуж снова.
Будь, милая, к тому готова,
Коль весточки не будет от меня,
То я погиб, любовь храня.

Смотрит Настенька в глаза,
А в глазах стоит слеза.
Помолчав, она сказала
Будто сердце развязала:

– Добрый час тебе туда,
Куда ведёт твоя судьба.
Скатертью тебе дорога
От порога до порога.
Иди, милый, погуляй,
В степи дикой поскакай,
Да с врагами разберися,
Если надо, то и сразися.
А потом домой ко мне
К молодой твоей жене
Непременно возвращайся.
Да с мечтою распрощайся,
Что три года буду ждать –
Три прожду, начну опять,
Так и буду шесть я ждать
И о тебе одном мечтать.

Уехал милый далеко,
На сердце стало нелегко
И радость вдруг пропала –
Тоска её украла.

Настасья долго, долго ждёт,
Уж третий год к концу идёт,
А весточка к ней не пришла,
Зато молва её нашла.
Купцы, торговцы заходили
И о Добрыне говорили,
Что, мол, видали нет его
И не осталось ничего.
Могила поросла травою,
Степною дикой муравою.
Собаки косточки объели.

Она держалась еле-еле,
И всё ж смогла ответ им дать:

– Ещё три года буду ждать.

И вот прошли и те года,
Слились, как талая вода.

Однажды к ней, как с неба гром,
Сваты заходят смело в дом.
За свата был Владимир Князь,
Что речь повёл, ей поклоняясь:

– У нас купец один младой
Тоскует долго за тобой
И призывает он к тебе
Закрыть сезон тоски в судьбе.
Он руку, сердце предлагает,
С тобою жить в любви мечтает,
Я – посланник, видит Боже,
И призываю тебя тоже –
Опомнись, милая, проснись,
На землю грешную спустись,
Погиб Добрыня, нет его,
Не изменить здесь ничего.
Подумай, Настя, о себе.
Не стоит больше жить в борьбе,
Раскрой объятья для другого.
Где ты найдёшь ещё такого?

Стоит Настасья и вздыхает,
Но предложенье принимает:

– Я выйду замуж за него,
За молодца-купца твого.
Видать мне это суждено,
Но есть условие одно.
Издай немедленно указ
Пускай  сейчас пройдёт у нас
Предложная неделя,
А брачная неделя
Пройдёт тогда и лишь тогда,
Когда с небес польёт вода,
И степь зазеленеет,
И чуть похолоднеет,
А то в жару такую, Князь, –
Сказала Настенька, смеясь, –
Нет силы, даже шевелиться,
Не то, что там ещё и жениться.

Владимир Князь уважил ей
И через тридцать где-то дней
Свадебку он их назначил,
Чем очень сильно озадачил
Купца, что сватов присылал.
Он-то ещё всего не знал,
Что для того, чтоб жёнку взять,
Ему придётся подождать.
Так Князю Настенька сказала
И время свадьбы указала.
Но умный Князь ему помог,
Купец перечить ей не смог.

На том они и порешили,
И рассказать всем поспешили.

Услышали о том Волхвы
И молвили они: – Увы!
Настасья ждала много лет,
Не нарушая свой обет.
Да только и она устала,
Когда надежда в ней пропала.

И призадумались Волхвы,
Что вот проблемы таковы,
Что им пора вмешаться
Во всём, чтоб разобраться.

Волхвы скакали день, другой,
И видят, конь стоит гнедой,
А рядом с ним шатёр простой,
Покрытый старой берестой.
Волхвы идут скорей туда
И понимают, шли года,
Добрыня очень крепко спал –
Неужто он вот так устал?

Не может быть такого сна,
Картина, вообщем-то, ясна.
Добрыня спит, он опоён –
Вот оттого-то его и сон.
Прислушались, Добрыня дышит,
Хотя совсем он их не слышит.
И как его им разбудить,
Какое средство применить?

Все стали вкруг и рассуждают,
Что делать надобно решают.

Один мудрец тогда сказал,
Что он когда-то Волхва знал,
Который научил его
Из всего племя одного,
Как коня расколдовать,
Чтобы он не стал молчать,
По-русски начал говорить.
Обряд он сможет повторить.

Все немедля согласились,
В пояс низко поклонились,
Стали делом помогать,
Чтоб коня расколдовать.

Днём молились, колдовали,
Ночью звёздочки считали,
А к утру  обряд свершили –
Речь людскую воскресили.

И Добрынин теперь конь,
По прозванию Огонь,
Копытом в землю ударяя,
Огонь и искры высекая,
К хозяину пришёл, склонился
И, от горя, прослезился:

– Что же ты, хозяин мой,
Спишь с поникшей головой?
Ты вставай, вставай, проснись,
Оглянись и осмотрись.
И увидишь ты тогда,
Что к тебе пришла беда.
Тот купец, что угощал,
Что-то в воду подмешал.
Ты проспал, хозяин, враз
Три года и жену сейчас.

Спит Добрыня и не слышит,
Его горе не колышет.
А Волхвы всё наблюдают,
Как помочь коню не знают.

Вдруг сорвался с места конь
И в глазах его огонь,
Искры сыплют с под копыт,
А вокруг земля дрожит.
Конь храпит, глазами водит,
Вкруг Добрыни грозно ходит.
А потом, как закричит,
Да копытом застучит:

– Встань, хозяин, пробудись
И немедля поднимись!

Приоткрыл Добрыня очи:
– Как же долог сон у ночи.

– Вот, хозяин, просыпайся.
Да вставай же, не копайся.

Встал Добрыня, огляделся:
– Куда купец прохожий делся?

– Да ушёл купец давно,
Года три уже прошло.
Богатырским сном ты спал
И чуть счастье не проспал.

Тут Добрыня пошатнулся,
Удивился, улыбнулся,
Видит, молвит ему конь,
Конь по имени Огонь.

– Ты когда заговорил? –
Добрыня у коня спросил.

Волхвы к Добрынюшке явились,
Поклонились, повинились,
Рассказали всё, как есть,
Что его задета честь,
Что купец один негожий,
На сморчка как раз похожий,
Метит Настю в жёны взять.
А его решил убрать,
Подмешав ему в вино
Зелье сонное одно.
Вот и спал три года он.

Гневный и недобрый стон
Из груди наружу рвётся:

– А купец не надорвётся?

– Делать только остаётся, –
Конь с советами суётся. –
Что спешить тебе домой.

– Нет, конь милый мой, постой.
Значит, зельем опоил
И оставил здесь без сил
Во степи, чтоб умирал
И ему, чтоб не мешал
К моей Насте подбираться.
Посему мы будем драться!

– Да, Добрыня, верно слово,
Подлость для людей не ново.
И наказание придёт,
И скоро всё произойдёт.
Но не руби ты сгоряча,
Не будь орудьем палача,
А умно к делу подойди –
В сём деле выгоду найди.

Добрыня слушал и внимал,
Но всё равно не понимал,
В чём можно выгоду найти.

– Ты, богатырь, меня прости. –
Волхв очень старый произнёс. –
Мне, знамо, ясен твой вопрос.
Позволь я план свой изложу,
Где ждёт удача, покажу.

Горяча кровь богатыря,
Да о Волхвах молва не зря
Хорошее по свету носит
И их уменья превозносит.
Добрыне Волхв растолковал,
Чтоб богатырь не бунтовал,
Что сила есть – это прекрасно!
Но иногда весьма опасно,
Когда та сила без ума,
То сгинуть можно задарма.
Волхв план толковый изловил
И путь к удаче предложил.

Согласился с ним Добрыня,
Седлая доброго коня.
В обратный путь, к родному дому
Он указал коню гнедому.

Пробыв в дороге пару дней,
Он стал намного помудрей.
К нему вернулся стиль его,
Стиль богатырский о-го-го –
Спокойно вежливая речь,
Что позволяет ум сберечь;
Улыбка, что располагает
И дружелюбно подкупает;
Осанка и расправленные плечи –
Достоинство, что видно издалече.

Когда подъехали ко граду,
Волхвы скакали за ограду.
Добрынюшка один остался
И часа встречи дожидался,
Чтобы нежданно появиться,
Тогда их план осуществится.

Князь Владимир на коне
Едет к будущей жене,
Сватал для купца какую,
Красу-девицу молодую.

В дому девицы метушня,
Собралася вся родня,
Кто смеётся, кто молчит,
Кто от водки уже спит.

Стоит невеста у окна,
Задумчива стоит, одна.
В глазах её печаль томится,
А в душе – тоска резвится.
Невеста грустная такая,
Молчит, о прежних днях мечтая.

Князь за руку её берёт
И на улицу ведёт.

– Погляди, краса-девица,
Что вокруг тебя творится.
Девки водят хоровод
У озёрных чистых вод,
А мужчины бой ведут,
Кто отважней нынче тут.
На турнир пришло их много,
Не суди их только строго.
Нет средь них ни одного,
Что достоин был того,
Чтоб его мы величали,
Как Добрыню уважали. –
Князь откашлялся, вздохнул,
Вина с бокала отхлебнул
И сигнал тот час подал,
Чтоб турнир не запоздал,
Чтоб пошли все состязаться,
Меж собою честно драться.

Настасья тихо наблюдала,
А душа её рыдала,
Она Добрыню вспоминала,
Его платок в руке сжимала.

Турнир к закату уж котился,
Вдруг рыцарь в маске появился
И захотел сразиться он
С тем, у кого нашит дракон
На родовом большом гербе,
И в честной победить борьбе.

Глядит Настасья, как пригож,
Кто на Добрыню так похож.
В глазах надежды вспыхнул луч:

– Как он сложён и как могуч! –
Уста девичьи прошептали.

Сигнал к началу боя дали.
Сошлись бойцы на смертный бой.

– Останься, милый мой, живой! –
Кричало сердце и стучало,
Оно всю правду уже знало.
Узнала Настенька тот час
В том, кто в маске был сейчас,
Мужа милого, родного,
Свого Добрыню дорогого.

Звучали крики, звенела сталь,
Луной лились все звуки вдаль.
И вдруг затихло всё мгновенно.

– Скажи немедля откровенно, –
Меч купцу в горло уперся
И он стоял, рукой тряся.
А тот, кто в маске здесь стоял,
На разговоре настоял. –
Ведь ты Добрыню усыпил,
И в вино ему подлил
Зелье сонное когда-то?
И не смотри так виновато.
Ты подлость делал, не боялся,
А теперь что ж, испугался?

– Как выжил ты, проспав три года?

Был слышен ропот средь народа.
Добрыня маску снял долой,
Держа купца другой рукой.
Купец во всём тот час сознался,
Что в плену страсти оказался.
Что, видя счастье промеж них,
Он ненавидел их двоих.
Он тоже счастья захотел,
Почти всё сделал, что сумел –
Добрыню зельем напоил,
Настасью замуж пригласил.
И всё бы вышло у него,
Да не поймёт он одного:
Как выжил он, уснув, в степи
И кто же смог его спасти?

– Ах ты, обманщик и злодей!
Тебе не место средь людей! –
Владимир, гневаясь, сказал. –
Какой неслыханный скандал!

Волхвы тут к Князю подступили
И всё дословно объяснили,
Как богатырский, знамо, конь,
Конь по прозванию Огонь,
Обрёл способность говорить
И смог Добрыню пробудить
От сна смертельного его
Навёл купец, что на него.

Князь Владимир осерчал
И купца в острог сослал.
А с Добрыней помирился,
В сватовстве он повинился.
А потом отбыл в столицу,
Шамаханскую Царицу
При дворе, чтоб принимать,
Разговором занимать.

А Добрынюшка с женой
Обрели опять покой.
Вместе им живётся ладно.
И отныне неповадно
Будет всяким там купцам
Вредит русским молодцам.