Гурзуфский ноктюрн

Лениво волна, как домашняя кошка, –
мурлычет и трётся у ног.
К Гурзуфу подходит по лунной дорожке
прогулочный катерок.
Его дожидается пара влюблённых,
да парень, – подвыпивший, что ли?
Запуталось небо в раскидистых кронах
акаций, каштанов, магнолий.
В ажурных ветвях, где сверчки не смолкают,
качаются звёзды. Их тыщи!
Луна не оранжевая, а такая…
Не сразу и слово отыщешь.
Огромная!
Может, лимонная?
Может!
А в небе, как в чайном растворе,
стекает дорожкою лунное море
прямёхонько в Чёрное море.
Потом на луне проступает чеканка
астральной, космической темы,
отгадку  которой скрывает изнанка
светящейся этой системы.
Да Бог с ней, с отгадкой!
Вон пара влюблённых
слилась в поцелуе. Их профиль,
верней, силуэт, на серебряных бонах
виднеется.
А Мефистофель, –
ну, парень подвыпивший! –
всё не уходит,
всё крутится подле,
мол, что вы?..
К причалу уже подошёл пароходик
и бросил матросик швартовы…

Я камешек кину в мозаику бликов,
чтоб вскользь он касался волны.
Тот камешек вроде зовут
сердоликом,
круги от касаний – блины.
Вновь камешек плоский пущу над водою
и стану касанья считать.
Наверно, я всё же чего-нибудь стою,
коль строки могу сочетать.
Коль слово за словом слагаются в песни,
хоть их и никто не просил,
но всё же поэт я, и тем интересен,
как   с а м   Маяковский шутил…

Ах,  эти прогулки к причалу ночами,
как будто к окрестностям рая,
где шепчутся звёзды с листвой и сверчками,
чьи трели в листве не смолкают,
где трётся волна, как домашняя кошка,
лениво о гальку у ног
и тихо подходит по лунной дорожке
к Гурзуфу ночной катерок…