Не избывай постылого

   
    Собачка была белая и пушистая, а точнее сказать, длинношёрстная. Внешним видом она очень напоминала чихуа-хуа, хоть  была беспородной. Её принесла Ленка из соседней деревни, где заканчивала школу. Малышка Несси (так её назвали) помещалась в ладони.
    Лариса, мать девочки,  всю жизнь мечтала о животных. Но муж её, Павел, не любил ни собак, ни кошек. И собачке, когда та подросла, приходилось большую часть времени лежать под кроватью, боясь вылезти, когда хозяин был дома. Впрочем, Павел много чего не любил: цветы на окнах ему вечно мешали, раздражали детские крики и возня. А больше всего – сын Ларисы от первого брака. Мужчина невзлюбил его с первых дней совместной жизни, даже за стол  вместе с ним не садился. Как-то, придя домой, женщина обнаружила, что ребёнок сидит в комнате, весь  в слезах, а дверь забита на гвоздь. Она была  в ужасе. Не помогали ни разговоры по душам, ни ругань, ни слёзы. Выбрасывала  чемоданы, запирала ворота, но муженёк влезал в окно. Свободно себя можно было чувствовать только когда он приходил домой пьяный, что случалось довольно часто.
    Впрочем, поженились они, как теперь говорят, по залёту, и ждать от него любви не было смысла. Действенных способов изменить ситуацию Лариса не знала, а муж не замечал её страданий. Постепенно это привело к полному отчуждению.
    Ларисе было уже около сорока.  Павел к тому времени закодировался, поскольку однажды за прогулы был с работы уволен. Но, перестав пить, стал вести себя только хуже. Казалось, он просто ненавидит пасынка, хотя причин для этого не было. Перед уходом того в армию вспыхнула ссора, и парень ушёл в общежитие.
 
     И тут, видно, природа решила восполнить недоданное женщине тепло и нерастраченное ею – женщина влюбилась. Избранником стал не столь давно приехавший лесник. Он жил отшельником на краю села, большую часть времени пропадал в лесу, обходя близлежащие угодья, гоняясь за браконьерами и спасая от гибели попавших в капканы зверей. Редкие встречи делали образ соблазнителя ещё более загадочным. У Ларисы бушевали африканские страсти. Муж молчал, да и сам явно был неравнодушен к хорошенькой фельдшерице, которая работала в этой же деревне.
 
    Той порой и внучка у Ларисы подросла, четыре годика исполнилось. Жили они с матерью рядом, через стенку. А ещё в доме было две кошки: рыжая Мурка и недавно родившаяся у неё беленькая Ника – сущий ангелочек, а собака Несси к этому времени уже состарилась. Собачий век недолог, и с ней часто стали случаться  неприятности. Первый раз её переехала легковая  машина. Но, благодаря влитой водке и анальгину,  за три дня собачка возвратилась к жизни. Но более всего страдала она от соседской собаки. Та с остервенением рвалась с цепи, лишь завидев  вышедшую на улицу Несси. Дважды ухитрялась почти перекусить бедняжке спину. К счастью, позвоночник оставался цел, а мышцы приходилось сшивать. С каждым разом процесс выздоровления затягивался всё дольше. И вот однажды Лариса выпустила свою любимицу утром на улицу, сама же вышла следом. Бедная Несси лежала мёртвая, на горле её застыла кровь…
    В слезах и бессильной ярости женщина решила отравить «проклятую злобную тварь». Попросив на местной бойне обрезков мяса, она смешала часть их с отравой. Но сколько ни бросала она мясо собаке, та заглатывала их слёту и умирать не собиралась. Затея оказалась пустой. В холодильнике оставался ещё кусочек мяса, он не был сдобрен отравой, и, придя домой, расстроенная Лариса бросила  его кошкам. Кошки скребли и на душе: жаль было бедняжку Несси.
    Вечером легли спать, но пришлось встать – у кошечки, малышки Ники начался понос. Лариса в полусне выбросила её во двор.
Утром, выйдя на веранду, она в ужасе увидела, что бедная Ника лежит еле живая, при последнем издыхании. И в этом была её вина! Хватилась лечить, но  было уже поздно... Сердце заходилось от пронзительной боли. Зло вернулось бумерангом. «Не избывай постылого, не возьмёт Бог милого!» – вспомнилась ей пословица.

    Грустно стало в доме без собаки и кошек (так вышло, что рыжую Мурку хозяин за день до случившегося отдал в хорошие руки). Но что делать, кляни себя не кляни, а жизнь идёт дальше. И место кошек вскоре занял дочкин кот, которого приходилось  кормить в отсутствие работавшей хозяйки. Серо-белый увалень, он раздражал Ларису своей простоватой окраской и даже тем, что он кот, а не кошка. Зато внучке он позволял себя пеленать и катать в коляске.
    Жила семья теперь почти не ругаясь, хоть и близости особой не было. Выстыло.  Не могла женщина простить мужу   душевную чёрствость, ненависть к её старшему сыну. Да и дочкиных подруг он всех от дома отвадил. Не раз вспоминала его слова, когда сын в армии служил: «Чтобы он вообще оттуда не вернулся! Чтоб его в Чечне сгноили!» За что?!
    Тогда думалось: "Вот вернётся сын, разведусь, наконец, с этим придурком".  Да не вышло: здоровье к той поре у мужа совсем сдало. А разве больного бросишь? Тем более в деревне, где у него родители, а у неё никого, куда бы можно было уйти.

    Африканские страсти через шесть лет сменились у Ларисы тихим романом с другом юности. И когда Павел, наконец, устроил скандал, она прямо в лицо высказала ему всё, что о нём думала. Так, мол, тебе, злыдне, и надо! Прошло – не воротишь! Надо было жену любить и уважать! Уйду от тебя, нет сил больше терпеть свинское отношение к старшему ребёнку!
Припёртый в угол ухватом, он недолго сопротивлялся, пришлось пойти на компромисс. Но переживания тяжким грузом легли на сердце. Инфаркт, больница, операция, инвалидность.
    А той порой местное предприятие распалось, люди остались без работы. Пенсия по инвалидности спасала от полной нищеты. Но, несмотря на болезнь, запои у Павла иногда случались. Долгие, по две-три недели, когда он пил, почти не принимая пищи.
    Но в целом жизнь текла более-менее спокойно. Бывшие пассии Ларисы, воодушевлённые успехом на любовном фронте, женились и претензий к Ларисе не имели. Сын, давно ставший взрослым, простил отчиму всё, часто приезжал, общался с ним, помогал в делах. Не вспоминал даже, что перед армией пришлось уйти из дома. Приезды детей, разлетевшихся по городам, разнообразили жизнь. Приезжали, привозили внуков – и слава богу.
    В деревне остались, в основном, пенсионеры, всё чаще случалось кого-нибудь хоронить. А лето выдалось прямо-таки экстремальное, трагические события следовали одно за другим, у мужиков поминки нередко плавно переходили в запой. Не раз приходилось  Ларисе  ночью звонить фельдшеру, когда у мужа случался сердечный приступ, медичка приходила и возвращала мужчину к жизни. Убеждала, что надо  прекращать пить, что надо принимать лекарства. На Павла это действовало как гипноз, и долгое время он к спиртному не притрагивался .
    ...А Ларисе вдруг начала сниться  беленькая  кошечка Ника, погибшая по её вине. Женщина часто плакала, вспоминая, как обнаружила её почти безжизненное тельце, вновь и вновь переживая почти физическую боль…  «Надоел мне этот глупый кот! – ворчала она на серого бродягу, видя его грязную, ободранную в любовных битвах морду. Давно бы его усыпила, да внучка жалеет! Вот была бы у меня кошечка, пушистая, ласковая, такая, как Ника!» О Нике и обстоятельствах её гибели она думала теперь постоянно. Понимала, что это какой-то знак, но никак не могла увязать его с происходящим. Понятно, что это было предупреждение о том, что скоро ситуация точь-в-точь повторится. Но где и с кем?
  Последний запой у мужа начался после очередных похорон. Обычно через две-три недели Павел с трудом, но приходил в себя. Но в этот раз всё пошло не так.  Через неделю пьянки мужчина уже почти не мог спать. Всё время просил водки, что-то бормотал, стонал, матерился.
    Лариса  от расстройства совершенно впала в прострацию. Приходилось всё время перепрятывать деньги,  но муж всё равно находил их и вынуждал её покупать в магазине водку - сам уже не мог туда дойти, а без выпивки  было ещё хуже. А ей  нужно было срочно ехать в райцентр по делам. Вернувшись, Лариса обнаружила мужа в совсем плохом состоянии.  По всей видимости, без неё он пил с соседями спирт. Ночью Павел вообще не спал, просил водки, тяжело дышал, стонал...
 Утром, измерив давление, увидели, что оно слишком низкое.
    Лариса позвонила фельдшеру, хотя знала, что та в отпуске. Попросила отправить мужа в больницу, по мобильному телефону дала послушать его тяжёлое дыхание. Но медик, наглядевшаяся на подобных пациентов, успокоила:
    – У него обычная интоксикация. А «скорая» теперь пьяниц в запое не берёт! Только через Талаги! 
Талаги – это наркодиспансер, где выводят из запоя, спасают от «белочки».
    – Да он до Талаг не доедет! Я боюсь, что он умрёт! – с трудом выдавила Лариса слово, которое не хотелось даже произносить. – Я давление ему беспрерывно меряю, оно всё ниже и ниже. Уже сто на шестьдесят.
    – Такое у всех гипертоников бывает, когда из запоя выходят! Не бойся, не умрёт! Если что, позвони мне вечером…  Работаю как проклятая, каждую ночь к кому-нибудь вызывают, а зарплата с гулькин нос!
    Вечером Лариса снова позвонила на медпункт. Фельдшер пообещала  прийти, сделать укол. Павел сидел, так ему было легче. Но внезапно  упал на пол. Лариса попыталась разбудить его, думая, что он заснул после бессонной ночи. Подложила под голову подушку, укрыла. Он дышал, но не просыпался. Сознание отказывалось воспринимать реальность, поверить, что это кома. Верилось, что поспит и проснётся. Но минут через десять с ужасом поняла, что дыхание остановилось, он мёртв. Подошла фельдшер, позвонили родным Павла.
    Похороны, поминки, депрессия. Смерть близкого человека - вот так, на глазах, неожиданно, стала настоящим потрясением. Жить не хотелось. Как бы плохо раньше ни жили, но чисто по-человечески она жалела мужа. Больно было видеть даже что-либо из его вещей. Оставленная на окне пепельница, коробок спичек, инструменты - всё причиняло страдания. Ощущение, словно какая-то сила выбросила вдруг на обочину... А ведь долгое время она хотела с ним расстаться навсегда... "Не избывай постылого – не потеряешь милого", –  вновь поразил её смысл старой пословицы.
    Так вот почему так навязчиво в последнее время вспоминалась ей погибшая белая кошечка, её любимая Ника! Это был знак, предупреждение, а она не смогла разгадать его и опять попала в ту же ситуацию. Но на этот раз заложником стал близкий человек. Он мучился, а она бездействовала, всё списывая на алкоголь, злилась... А нет бы поднять всех на ноги, вынудить фельдшера бежать к ним, бросив все дела, заставить что-то делать. Вместо этого она пребывала в каком-то оцепенении, сознавая, что всё летит в пропасть и она не в силах ничего изменить…
    Последнее время её не оставляло желание поговорить с мужем по душам, сказать что-то тёплое. Но, увы, всё дела мешали. Мало ли дел летом? А с пьяным вообще не поговоришь.  Так Лариса оправдывала себя.
Вспоминалось, что и он не раз  жаловался, мол, не с кем поговорить, упрекал её, обижался. Но её тяготили разговоры, как тяготило и молчание.  А он, видно, чувствовал, что жизнь уже близится к финалу. О том и говорил иногда: «Мне ничего уже не надо», «Как же ты будешь без меня?»
     Он говорил прямым текстом, а она не слышала, жила как во сне. То ягоды собирала, то варенье  варила. А он словно торопился все дела завершить. «Посиди со мной, поговори, – как-то позвал он её. – Надо рассказать тебе кое-что по хозяйству, ты ведь даже не знаешь, где что у меня лежит». И поговорили вроде, да не запомнила она ни единого слова.
    А за две недели до рокового дня внучке принесли малюсенькую рыженькую кошечку. Та оказалась очень живой и смышлёной, сразу стала носиться по комнатам, весело играть, а засыпая, громко мурлыкала под боком. Удивительно было, что хозяин против котёнка не возражал. Хоть и раздражался иногда её писком. Да и не до неё ему тогда было: с сыновьями и зятем достраивали баню, потом делали  поточник под крышей дома, далее планировали с соседом поднимать сарай-дровяник…
    После смерти мужа Лариса взяла в дом ещё и белую кошку, брошенную кем-то на произвол судьбы. Рыженькая малявка  радовалась возможности  поиграть с себе подобной, хоть та и урчала на неё, а точнее, рыжуля сразу почувствовала себя полной хозяйкой. В общем, две животинки стали в доме жить-поживать, словно вернулись вдруг из того времени, когда были живы собачка Несси, Ника и рыжая Мурка. Только беленькая выросла, а рыжая опять стала маленькой. А вскоре и собачка добавилась к ним - такая же длинношёрстная, как погибшая Несси.  И теперь это были единственные живые души, оставшиеся с Ларисой в опустевшем доме, где без хозяина всё стало казаться бессмысленным и ненужным. И появление их было вполне закономерным, хоть и выглядело почти мистически.