Социоцид 2

19 октября 2012 г на обсуждении в Госдуме законопроектов об образовании (в первом чтении), лидер ЛДПР В.Жириновский заявил: «Хорошее образование ведет к революции, при хорошем уровне образования образованные люди выходят на улицы и свергают власть, создавшую такую систему обучения... Чем быстрее и лучше даете образование, тем быстрее будет революция. Не давали бы образования в СССР, он бы не рухнул еще 300 лет».

В предыдущей статье мы рассмотрели три направления удара в социальной войне.

Четвертым важным направлением удара в социальной войне против своего общества следует считать наращивание социальных дистанций и взаимного отчуждения (раскола в обществе), провоцирование и поощрение агрессии в отношении других социальных групп, институтов власти и государства, а также асоциальных форм личного и группового поведения (включая криминализацию).

Уличные протесты этого года беспощадно обнажили не только противостояние «малого» и «большого» народов – либерально-олигархической элиты и остального общества. «Болотный» протест предъявил все возрастающую и не прикрываемую никакими приличиями социальную ненависть элиты и обслуживающей ее культурной интеллигенции к большинству населения. Был сознательно вброшен и внедрен в интернет-пространство целый ряд откровенно фашистских высказываний околополитической тусовки на тему безусловного (непримиримого) разделения российского общества на «дельфинов» и «анчоусов», «мух» и «пчел», «креативный класс» и «совков».

Российское общество не случайно, а целенаправленно разделяется социальными перегородками бедности и богатства, потребительства и духовности, наличия и отсутствия надежды на будущее. Правящий класс России намерен низвести общество до состояния легко управляемой биомассы.

Многие помнят беспрецедентное выступление председателя правления Сбербанка Г.Грефа перед нашей, так сказать, элитой на Петербургском форуме, на сессии Сбербанка России. Между прочим, главного Сберегательного банка страны, где находится 46% вкладов граждан, почти треть кредитов, подавляющая часть коммунальных и налоговых платежей.

«Вы говорите страшные вещи,– сказал Греф участникам дискуссии (речь шла о передаче власти народу). – Вы предлагаете передать власть, фактически, в руки населения... Если каждый человек сможет участвовать в управлении, что же мы науправляем! Люди не хотят быть манипулируемыми, когда имеют знания. Как только простые люди поймут основу своего «я», самоидентифицируются, управлять, т.е. манипулировать ими, будет чрезвычайно тяжело... Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют возможность судить напрямую, получать непрепарированную информацию, не через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины спущенных на головы СМИ, которые как бы независимы, а на самом деле, мы понимаем, что все СМИ заняты сохранением страт? Мне кажется, Вы не совсем понимаете, что говорите».

Позже Греф оправдывался, что он шутил, пародировал чужую позицию, с которой он категорически не согласен! Но мы живем в условиях абсолютной публичности, и все высказывания лиц, подобных Грефу, немедленно выкладываются в интернете, поэтому каждый может ознакомиться с его выступлением. И убедиться, что он, во-первых, абсолютно серьезен. Во-вторых, излагает данную точку зрения как свою собственную. И, в-третьих, преисполнен по отношению к своей точке зрения глубочайшего пиетета.

А это значит, что наша элита ведет дело к реальному социоциду, осуществляя против собственного народа такую социальную войну, которую в редких случаях иноземный враг позволяет себе, воюя против народа чужого.

Война ведется против общества в целом – поставлена задача разрушить всё, что объединяет людей: единство места и условий жизни, общую историю и культуру, вековые традиции совместного проживания на данной территории, единство действий народа перед лицом опасности – которые только и делают общество субъектом Истории.

Основой социума является некий общественный договор, взаимные обязательства, направленные на улучшение возможностей выживания каждого из его членов. Конечно, любой социум обрекает часть своих членов на военные лишения и гибель во имя остальных; однако принесение такой жертвы внутри социума считается обязательным, а уклонение от нее – изменой (так было в Великую Отечественную войну). Но если какие-то члены социума или социальная группа (например, правящая верхушка) действуют на благо не своему социуму, а чужому, приносят «своих» в жертву «чужим», то это рассматривается социумом как прямое предательство (и это сегодняшняя ситуация).

Итак, социум – это «поле» взаимной наследственной клятвы о взаимопомощи и ненападении. Именно социум обеспечивает удовлетворение первой фундаментальной потребности человека в безопасности и помощи в случае нужды, фактически делая для каждого своего члена то же самое, что семья делает для ребенка.

Однако, давая чувство уверенности и защищенности, социум требует от своих членов выполнения определенных обязанностей, тех самых «жертв» во благо социума.

Есть два подхода к этим обязанностям.

При первом подходе общество, требуя от своего члена платы за свои благодеяния и наказывая его за отказ от выполнения обязанностей, делает это по прагматическому принципу «долг платежом красен», а индивидуум расплачивается с социумом за пользование разнообразными благами. Между социумом и индивидуумом – рыночные отношения, в которых нет места любви, самопожертвованию, доверию и тому подобным химерам.

На Западе этот принцип отработан через хорошо налаженную налоговую систему. У нас же подобный подход приобретает в головах наших либералов совершенно уродливые формы. Например, Ю.Латынина, не стесняясь, публично заявляет о своем политическом идеале избирательного права. По ее мнению, право голосовать могут иметь лишь те, кто платит налогов в казну государства хотя бы на рубль больше, чем получает оттуда. Вы поняли? Врачи, учителя, пенсионеры, армия и полиция и многие другие – объявляются неполноценными гражданами, не уважаемыми налогоплательщиками, а «социальными халявщиками».

Другой подход к обязанностям индивидуума строится на том, что жертва во благо социума провозглашается как высшая и сакральная. «Красна и сладка смерть за Отечество» (Гораций); «Сила и слабых мужей не ничтожна, когда совокупна» (Гомер). Именно такой подход и был принят в свое время в советском обществе. В песнях того времени звучали слова: «Ничего на свете мне вовек не надо – лишь цвела бы Родина моя». В обществе, живущем по этому принципу, открывались огромные возможности быстрой мобилизации, сверхусилий в любой чрезвычайной ситуации. Конечно, происходило такое лишь при наступлении реальной витальной угрозы всему социуму и при наличии жесткого контроля власти. Чем и славились отдельные периоды советской истории.

Что же касается нашего общества сегодня, то результатом ведущих против него войн (информационной, идеологической, культурной, социальной – всех тех, которым посвящены разделы нашей газеты) уже является такое зловещее явление, как аномия.

Это понятие введено крупнейшим французским социологом XIX века Э.Дюркгеймом, и переводится буквально как беззаконие, отсутствие норм. У Дюркгейма аномия означала распад системы нравственных ценностей, скрепляющих общество.

В XX веке понятие аномии развил и уточнил известный американский социолог Р.Мертон. Для него аномия является результатом того, что официально провозглашенных нравственных норм и целей в обществе невозможно или крайне трудно достичь законным путем.

Социологи отмечают, что в сознании людей сегодняшней России существует и разрастается конфликт из-за того, что в СССР при социализме провозглашались принципы равенства, братства, заинтересованности в труде, а при нынешнем капитализме  целями являются материальное обогащение, карьера, личная (индивидуальная) успешность.

Какие же подвижки в сознании наших граждан происходят от такой резкой смены общественных идеалов и морали? Социологи утверждают, что определенные социальные группы вообще перестают чувствовать причастность к обществу. Они отвергают навязываемые новые социальные нормы, ценности и образцы поведения, а вместо общественно-договорных средств достижения целей выдвигают собственные (в том числе, противоправные). Явления аномии затрагивают все слои населения, но особенно сильно они действуют на молодежь.

Социологи, психологи едины во мнении, что особенность аномии сегодняшнего российского общества – его криминализованность. В зрелом советском обществе карманная кража воспринималась людьми как чрезвычайное происшествие, а отношение к преступному миру было устойчиво негативным. Сегодня же уголовная среда перешла с периферии социальной жизни в ее ядро и стала общепринятой нормой (ТВ превосходит себя в продвижении этой нормы). В принадлежности к ней видят способ «устроиться в жизни», в подражании ей – способ социализоваться.

При этом под термином «криминализация общества» исследователи понимают такую форму аномии, когда стерта сама возможность различения социально позитивного и социально негативного поведения, когда размыты нравственные критерии добра и зла. Заказные убийства, криминальные взрывы, захват заложников, открытый террор против представителей власти, которые не согласились на законы преступного мира, гигантские масштабы проституции и наркомании, бездомные люди и беспризорные дети, массовое вовлечение молодежи в преступный мир – вот та действительность, к которой привело резкое изменение идеологических и нравственных норм нашего общества.

Таким образом, аномия есть результат разрушения духовной сферы, а криминализация – лишь следствие этого. В обществе потеряны прежние нравственные опоры, вместо них растет правовой нигилизм, отказ от общественных регуляторов поведения ради своеволия, групповой целесообразности. Ориентация идет не на позитивные нормы (разрешающие), а на принцип «разрешено все, что не запрещено» – а это произвольно расширяет границы допустимого, вплоть до эгоистического «как захочу, так и будет».

Сейчас многие видят неблагополучие нашего общества. Рост преступности, детской беспризорности, самоубийств, увеличение числа разводов, нежелание иметь детей и многих других негативных трендов являются следствием разрушения культурного и нравственно-ценностного единства общества. Задача в том, чтобы определить неблагополучие нашего общества не просто как разлад в социальном механизме, а как ведущуюся против общества отдельной его правящей группой социальную войну.

Если мы не увидим в происходящем именно подобной социальной войны, мы проспим все на свете. И через десять лет окажемся либо в постыдном статусе эмигрантов, либо в роли обитателей беспрецедентного социального гетто. А даже, если судьба почему-либо подарит нам унизительное благополучие в родных пенатах, это ничего не изменит. Потому что это стыдное благополучие. И потому что пользоваться им можно будет недолго. Общество, превращенное в социальную слизь теми, кто развязал против него социальную войну и наращивает беспощадность этой войны самым беспрецедентным образом, будет поглощено другими странами и народами. Мы потеряем Родину, историческую судьбу. Мы опозоримся перед теми, кто неслыханными жертвами и подвигами дал нам шанс жить в своей стране, сообразно своим представлениям о благе и справедливости.