Воровка

За мамою своею наблюдаю,
когда она с мужчиной остается.
Ей хорошо, но как же я страдаю,
когда с ним как два пламени, сольется.

Она разведена, имеет друга.
Он добрый и со мною так приветлив.
Мне еще рано думать о супруге,
хоть восемнадцать прожила уже на свете.

Смотрю, когда сплетаются нагими,
на ложе страсти, в ласке растворяясь.
Они тогда становятся другими.
Бесстыдно и развратно наслаждаясь.

И вот заснули, время - два часа.
А я не сплю, так манит и тревожит.
Сна нет, не закрываются глаза.
Меня так тянет их супружеское ложе.

Крадусь во тьме, как ночью зверь лесной.
Чтоб скрип паркета, громом не раздался.
Раскрыта мать, была совсем нагой.
Иду и вот, последний шаг остался.

Над ним склонилась - дышит не спеша.
Ладонь скользит к покровам, их снимая.
Как заворожена и смущена моя душа.
А что творю - сама не понимаю.

Смотрю на корень, трогаю перстом.
Потом смелею, глажу торопливо.
Он пахнет матери сосуда,жарким дном.
Такой: изящный, нежный и красивый.

Меня пьянит тот пряный аромат.
Его ласкаю, глядя на головку.
Наверно то что делаю - разврат.
Лизнула и сомкнула губы ловко.

Друг застонал, я кол его держу.
Молю тихонько -"спи, не просыпайся".
Подалась и до горлышка ввожу.
"Ну мальчик мой, давай ка поднимайся".

Он рос и напрягался словно ствол.
Сжимают мои пальцы одеяло.
И вот он весь, меж губ моих вошел.
Во тру так горячо и тесно стало.

Как хорошо иметь такую власть.
Ты спишь, а я симфонию играю.
Как будто в райский сад смогла попасть.
И для тебя сейчас я стала раем.

Легонько дернулся и ствол затрепетал.
Казалось, еще толще становился.
И: жгучий, белый, необычный шквал,
фонтаном, напоив меня, пролился.

Я соберу твой чувственный пожар.
Свершилось и я сцену покидаю.
Несу во рту, украденный нектар.
Закрыта дверь, с улыбкой убегаю.

Смакую пены, радостный трофей.
Глотаю медленно, желая растянуть.
И пусть теперь идет ко мне Морфей,
который мне откроет к грезам путь.