провинциальная история гл. 6 Жора

ехали мы
через Барск до Клестов.
речки,деревни,
десятки мостов.
Жанночку к маме
в деревню везу,
пусть потаскает
за вымя козу.
и отдохнёт
вдалеке от Москвы:
сварит варенье,
насушит травы.
жизнь городская
здоровью вредна.
пусть на природе
рожает жена.

в речке сгорает
осенний закат.
в Барске на площади
яркий плакат,
тот, каких много
в нашей столице,
то о чём грезят
в деревне девицы.
тем объяснимей
мой интерес,
что и в деревню
стучится прогресс.
мы у прилавков
притормозили.
с дедом,торговками
поговорили.
взяли сметану,
бутыль молока.
вечер,конечная
цель не близка.
нужно поужинать,
передохнуть.
вдвое длиннее
с беременной путь...
возле плаката,
у детской коляски,
в сером халате,
принцесса из сказки.
я  изумлёно
на месте застыл,
даже про Жанну
на время забыл.
взгляд и улыбка
меня поразили.
секса флюиды
внезапно пронзили.
нимбом косынка-
божественный лик,
чувств и сознанья
лишили на миг.
даже в нелепом,
сером халате,
самой желанной
была бы в кровати.
взял постряпушки,
спасибо сказал,
взглядом окинул
убогий вокзал.
к Жанне пузатой
боком прижался,
и оглянулся-
не удержался...
через поля,
деревеньки и лес,
грязь рассекая
летит Мерседес.
Жанна прижалась,
но вижу другую:
в сером халате
и вовсе нагую.
плавные линии,
крепкие икры...
море любви,
сексуальные игры.
много красоток
знавал я в Москве.
скука и пошлость
у них в голове.
Здесь,от Москвы
за 600 км,
под завыванье
северных ветров,
произрастают такие цветы,
что в черепушке
срывает болты...
с Жанной побыл я
неделю в Клестах,
кушал малину
в колючих кустах,
ел до отвала
здоровую пищу.
мы насолили
рыжиков с тысщу,
трав насушили:
Мяту с душицей...
вечер у речки
с костром и ушицей.
как хорошо!
красота!Благодать!.
жаль что покой мне
вовек не видать.
ждёт меня бизнес
опасный в столице:
деньги,клиенты,
бандиты,девицы...
Жанну оставил
в деревне рожать-
лишь на педали
осталось нажать.
чмокнул под ушком,
погладил живот.
как там в коморке
сыночек живёт?

улица Маркса-
знакомый плакат.
возле прилавков
торговки стоят.
я тормознул
против детской коляски.
вот оно-дивное диво
из сказки.Вышел:
-Ну как ты?
Всё продала?-
видимо сходу
она поняла,
что нее за этим
я тормознул,
что на неё
не напрасно взглянул.
не засмущалась
и не зардела.
смотрит в глаза
откровенно и смело.
блюдца очей
широки,глубоки.
кто-то на дно
положил васильки...
юбку поправив
"Приму" достала,
чиркнула спичкой,
губу облизала.
я, осторожно,
вонючую гадость,
вырвал из губ
и попробовал малость.
бросил под ноги
в осеннюю грязь:
-Может прокатимся?
хочешь?Залазь!
Золушка буд-то
подобное ждАла.
быстро халат,
нарукавники сняла.
сунула комом
всё это в коляску.
в пекло-так в пекло!
в сказку-так в сказку!

бодро к столице
летит Мерседес.
смотрит в догонку
встревоженный лес.
Люба прижалась
головкой к плечу.
-Милый прости,
я по новой хочу.
снова свернули
поглубже в лесок.
снова её
золотой голосок,
к ужасу зайцев
и к зависти птиц,
к небу взлетает,
и падает ниц.
так ни одна,
из пол тысячи шлюх,
не услаждала
изысканный слух.
тело красивой,
молоденькой женщины,
вылизал я от ушей
и до трещины.
и от упругой
шёлковой кожи
чувствую, как
становлюсь я моложе.

нету в столичных
изнеженных шлюхах
жизненной силы,
здорового духа.
душ ежедневный-
о теле забота,
женских секреций
капельки пота,
в них убивает
животную страсть,
ту что имеет
над особью власть.
в Любе природы
бушуют инстинкты.
порозовели
от страсти ланиты,
вздулись
и твёрдыми стали соски,
член разорваться
готов на куски.
и одновременный
взрыв сладострастья,
бросил в иллюзию
полного счастья...
Люба в столице
впервой оказалась.
не удивилась,
не испугалась.
буд-то жила
и росла на Арбате.
Сделаю!-
будет она на плакате...
мы отыскали
отличный бутик.
я продавщицам
сказал напрямик:
-Сделайте мне
из принцессы царицу,
чтоб придавила
к ногтю столицу,
чтоб обнаглевший
московский бомонд
бросил к ногам её
гонор и понт.
много красивой
усилий не надо,
чтоб посрамить
все растения сада.
что ни оденет-
всё в пору,
всё в масть.
должен Париж
к её ножкам упасть.
чтоб модельеры
Карден и Версачи
сдохли увидя её-
не иначе.
плачут завистницы,
Лондон вздыхает
умер "Мосфильм"
Голливуд отдыхает.

с Любой связавшись
про Жанну забыл.
бизнес мой резко
вверх покатил.
денежки сами
в руки текут,
и за собою
заботы влекут.
нежность,уют,
чистота и покой-
после работы
тянет домой.
стало комфортней,
но бизнес таков,
что постоянно
к козням готов.
Люба не любит
фуршеты и встречи,
море вниманья
и пьяные речи.
Любу впихнуть
в шоу-бизнес хотел,
кастинг начался
и я пролетел.
не пожелала
искусству служить,
перед фотографом
грудь обнажить...
с детства имею
подглядывать хобби.
я, в будуаре,
"жучки"приспособил,
чтобы любовные
игры снимать.
мне на мораль
и законы плевать.
чёрная маска
скрывает глаза.
секс не машина-
долой тормоза!
девушки,те что
на вид неприступны,
часто развратны
и даже преступны.
нашим фантазиям
нету границ.
я для неё
инквизитор и принц,
пёс шелудивый,
и конь племенной,
строгий папаша,
и сын озорной.
чёрная комната-
наш будуар,
средневековый
пещерный кошмар.
но для Любаши
розги де Сада,
точно шлепок материнский
для зада.
игры ей нравятся,
так же как мне.
чувства сильней
и оргазмы не те.
лает овчарка,
воет волчица...
подлости позно
уже научится.
боль на разрыв
и накал до предела.
в ванну ползёт
раскалённое тело.

в пятницу Люба
прямо и смело
мне заявила:
-Я залетела...
пусть называют
меня подлецом,
верю что буду
хорошим отцом.
хоть и завален
по горло работой,
я окружил её
нежной заботой.
нанял служанку
почтенную донну,
чтоб помогала
Любе по дому.
личный шофёр
и крутое авто...
только я чувствую-
что-то не то...
нет уваженья,
всё меньше любви...
тяга к свободе
у бедных в крови.
ей мои гости
вечерние в тягость,
пьяные оргии
пошлость и гадость.
может в разгаре
веселья уйти...
мы как и прежде
в начале пути.
вот уже между
божественных ног
чаще и чаще
сквозит холодок
и всё труднее
прятать животик.
часто к фужеру
тянется ротик
и в васильковых
бездонных глазах,
видится толи печаль,
толи страх.

Жанна родила,
вернулась в Москву
мысли и чувства
загнали в тоску.
я променял:
лоск и пошлость столицы,
на отношения
сельской девицы,
и разрываясь,
буквально на части,
сам накаляю
семейные страсти.
Люба давно
для меня не богиня
груди набухли
как козее вымя.
ноги опухли
и бёдра раздались.
но мы чужими по сути остались.
только порою
животная страсть,
держит как прежде
над чувствами власть.
Жанна напротив,
стала прекрасней,
но из-за этого
много опасней.
требует бросить
залётную дрянь,
мерзкую шлюху
и сельскую пьянь.
сын мой,от  Жанны,
славный парнишка.
розовый,сладкий-
по имени Мишка.
пухлыми ножками
сучит в коляске...
жизнь иногда
удивительней сказки.
Люба в июне
сына родила
быстро,легко,
как покакать сходила.
Мишею сына
назвать настояла.
я возражал
неохотно и вяло.
два Михаила
от двух матерей...
узел пора
разрубать поскорей.
как-то с работы
пораньше пришёл,
Любу бухую
в постели нашёл.
Мишка-малыш,
с рваной соской во рту,
пальчиком глаз
ковыряет коту.
полупустая
бутылка вина,
сдержанный свет
через шторы окна,
включенный видик,
знакомые крики...
как проявленья
любви многолики.
Люба рассеяно
смотрит порнуху.
дрогнули губы:
-Хочешь по уху?
нету истерики,
слёз и угроз.
только висит
в полумраке вопрос:
"как же она
отыскала кассету,
где мы вдвоём
предавались минету.
кожа,наручники,
маска с хлыстом,
где я был кошкой
а Люба котом.
где все фантазии
классиков жанра,
влились в аналы
бесстыдностью кадра."
щёлкнула пультом,
закончился бал.
я натурально
в парашу попал.
-Если, ты это,
используешь гад.
жизни дальнейшей
будешь не рад.-
Мишка в кроватке
крепко уснул,
Люба бросает вещи в баул.
спящий сынок
и спокойная мать...
я захотел их
нежно обнять,
но по щеке
проскользнула ладонь.
-Всё дорогуша.
лучше не тронь!-
понял,таких
убеждать бесполезно.
если сказала,
значит железно.
собраны вещи
за 20 минут.
плюнув на лоск
и домашний уют,
Люба собралась
в свой"Мухасранск",
город лишённый
изысканных ласк.
я из заначки
баксы достал,
но отдавать ей
в руки не стал-
сунул в тихушку
пачку в пелёнки.
пусть позаботится
мать о ребёнке.
прямо к подъезду
такси заказал.
-Шеф,осторожней,
на Курский вокзал!-
в рупор ладони,
как ветер в трубу:
-Миша,Любаш,
я вас в Барске найду!