если вы опытный доктор, то я опытный больной

Оказывается, что тупым иностранцам неизвестны вещи, которые у нас знают ночные сторожа.

Но тупость иностранцев проявляется в том, что они всё равно не понимают.

Боюсь, некоторые особенности нашей жизни вообще невозможно объяснить.

Мы их откуда-то знаем, а иностранцы не знают.

Нам никто не объяснял, а им – бесполезно.

Говорю ему, иностранцу: «Для того  чтобы страна стала привлекательной для зарубежных инвестиций, она должна быть привлекательна для местных инвестиций, а у нас бегство капитала. Сначала нужно остановить бегство».

«И можно инвестировать из-за рубежа?», – спрашивает иностранец.

«Ни в коем случае, – говорю я, – когда прекратится бегство, нужно заинтересовать местных вкладывать в свою страну».

«И можно инвестировать?», – спрашивает иностранец.

«Ни в коем случае, – говорю я, – когда местные начнут вкладывать, нужно подождать, не возобновилось ли бегство капитала».

Объясняю ему, что у нас не работают институции.

По теории шпарю.

Он не понимает: «Если институции созданы, почему не работают?»

Я ему показываю английскую пьесу 18-го века, где описано как судья в Лондоне посылал полицию ловить на улицах женатых джентльменов, флиртующих с девушками, чтобы отпускать потом за взятки. Девушек обманом и запугиванием принуждали давать показания, изобличающие джентльменов.

Девушки изобличали джентльменов, а автор пьесы изобличал судью.

Иностранец говорит, что кто-то кое-где у них порой честно жить не хочет. Значит с ними нужно вести незримый бой. Пресса, депутаты, общественность.

Я ему рассказываю.

Украина. Береговая полоса вдоль Чёрного моря.

Вся застроена базами отдыха и санаториями. Земля там бесценна. Квадратный метр стоит дороже, чем картина импрессиониста того же размера.

Но покупать землю запрещено законом – только аренда на 25 лет.

Получил человек разрешение на строительство, заключил договор аренды, построил домики.

Люди купаются, загорают, а человек деньги считает.

Через год меняется власть. В Киеве или в Одессе. Или прокурор новый. Или любовница у начальника райотдела новая, что реже у нас, чем смена власти, но бывает же!

А у неё брат двоюродный или даже муж. Неважно.

Короче, горит база отдыха. Поджог.

Пожарная служба приезжает тушить и при ликвидации пожара буквально уничтожает базу.

Ни одного кирпича, ни одной доски нет утром.

Через час собирается сессия сельсовета и заключает договор аренды с мужем.

Через час там уже домик строителей стоит.

Судись. Но пока ты пишешь в суд, вместо тебя уже подаёт иск третье лицо - подставное.

Пока суд изучает твоё дело, у мужа три судебных решения, что договор аренды заключён законно.

И так до смены власти в Киеве, или в Одессе, или в городской санэпидстанции, что гораздо реже, но бывает же.

Слушал меня иностранец, слушал и говорит: «Неужели вы не понимаете, что к вам инвестиции никогда не придут!?».

Ну как ему объяснить, что нам не нужны инвестиции?

Вернее, я не знаю, как нам объяснить, что нам нужны инвестиции.

Единственный продукт, который мы можем пока производить на мировой рынок это «Левиафан» – страдание души, которая мечется в потёмках.

Никто, кажется, не сообразил, что «Левиафан» это бесконечные «Братья Карамазовы» в очередной обёртке.

Стандартизованный Голливудом Достоевский в 21-м веке.

Никто уже не помнит, при каком царе Митя говорит: «Если вы опытный доктор, то я зато опытный больной», а старец Зосима: «Что есть ад? Страдание о том, что нельзя более любить».

И не нужно помнить при каком царе.