Отцу, Селиванову Анатолию Демьяновичу

Родился в девятьсот двадцать втором,
Когда про смерть царя ходили слухи,
Страна еще от войн была в разрухе,
И плечи контра расправляла за бугром.

В сибирской маленькой деревне
Жила семья, в ней было десять ртов,
И, хоть, страна освобождалась от крестов,
Все жили, как велось в семье, издревле.

Рос мальчик, был не по годам смышлен.
Шесть лет ему исполнилось в тот год,
Когда ленивый, против кулаков пошел народ.
И жребий был его определен...

Пришли под утро, не найдя главу семьи,
Со скарбом всех в подводу загрузили,
Под плач детей их в ссылку вывозили,
Без протоколов и решения судьи.

В дороге, младший, Коля, заболел.
Недолго мучился, в пути и схоронили.
Ни камня, ни креста на маленькой могиле...
Так им охранник, сволочь, повелел.

Потом не детская работа на подсочке,
И унижения от лагерных собак.
Им, детям, чужды были водка и табак.
Росли, мужали мамины сыночки.

Учеба в интернате, институт.
Но тут внезапно грянула война,
И встала на пути врага страна,
А он пошел исполнить ратный труд.

Василий вскоре безвести пропал.
Мать получила с фронта похоронку.
Ночами плакала, и плакали девчонки,
А он в плену в то время умирал. 

Погиб Григорий, на два года старше брат.
На смерть пошел, чтоб смыть печать с семьи.
Пройдя ранения, госпиталь, кровавые бои,
Оправдывался за отца, хоть тот не виноват…

Монголия. Хинганский перевал…
Война проходит без наград, без славы.
Сын кулака, на фронт, ушедший от расправы,
За честь семьи он жизнью рисковал.

Закончилась война, пора домой.
Везет вагон по Кулундинской степи.
С сестер и матери упали ссылки цепи…
Забрал и вывез в Казахстан зимой.

С отцом в Талгаре встретилась семья,
Где жил он под фамилией Дручинин.
Работал, как прилежный гражданин,
На то, что заработает живя.

Все поселились в бане, а потом,
Хоть маленький, но дом, построили.
И стали жить уже семьею в нем,
А быт свой, хоть и тяжело, но строили.

Работа в школе и заочная учеба.
Года идут. Пора обзавестись семьей.
А в школе появилась зазноба,
Которую он и назвал своей женой.

Катон, работа, возвращение назад,
А в пятьдесят четвертом сын родился.
И потихоньку все пошло налад.
Построил дом, который и не снился.

Шесть раз он в партию вступал.
Пять раз его не принимали...
И лишь когда культ личности упал,
Ему билет партийный дали.

Но вот, опять в Талды-Курган отъезд,
Потом в Алма-Ату на повышение...
В народе пол пожара - переезд...
А два - всего пожара завершение.

В восьмидесятом умерла жена.
Болела сильно, а врачи бессильны.
Всю жизнь ему была опорою она,
И потрясения от смерти были сильны.

Отнялись ноги. Звание инвалид...
Но он боролся, и недуг свой победил.
И вот он на ногах уже стоит,
Но на работу выйти не хватило сил.

Отметил семьдесят один, когда
Компартии верхи пришли просить,
(Ведь вне закона КПК была тогда)
Помочь им партию из пепла воскресить.

Трудился день и ночь, не покладая рук.
А у подъезда люди в форме сутками ходили.
И победил старик, тех подлой власти слуг...
Но, коммунисты, ни копья не заплатили.

Великий адвокат, с протертыми штанами,
На заседания судов, он, еле приходил,
Но выступал с азартом, мощно, как цунами.
И доказал... Несправедливость победил.

В альбоме есть фото, где три старика,
Стоят с плакатом "Мы победили",
И если бы не их борьба, то КПКа,
Давно лежала бы в сырой могиле.

А люди не раз задавали вопрос:
«Зачем коммунистов Вы защищали?
Они ведь и Вас, и всю вашу семью,
В Сибирь, раскулачив, сослали".

А он отвечал: "Было всем нелегко,
Но строй не причем, это люди злодеи...
Идея верна и в сознанье сидит глубоко...
Я действовал ради идеи".

При жизни известный он был адвокат,
А умер совсем безызвестным.
Останки его на Урале лежат,
Вдали от всех родных, в могиле тесной.


- Кулундинская степь - юго-вост. часть Западно-сибирской равнины между Обью и Иртышем, в Алтайском крае.
- Катон – здесь Катон – Карагай -  село в Катон-Карагайском районе Восточно-Казахстанской области Казахстана.
- КПК – Коммунистическая партия Казахстана